"Мария Халфина. Мачеха " - читать интересную книгу автора

только очень уж запугала ее Наталья против людей. Как накатит на нее эта
болезнь-то, так и начинает она Светланке внушать: "Вот помру я, узнаешь
тогда, как без матери жить. Вот тогда вспомнишь, как останешься одна посреди
чужих людей".
Иной раз, поверите, даже слушать жутко. "Лучше бы, - говорит, - я тебя
с собой рядом в могилу уложила. Никому ты, кроме меня, не нужна, всем ты
чужая, лишняя, обуза тяжелая. Ребенка только родная мать может любить.
Чужого ребенка люди из милости, из жалости терпят. И все это - притворство".
Для нее, понимаешь, все люди чужие были. Больной человек, что с нее
возьмешь? А Светлану, я так понимаю, придется вам исподволь, тихонько к
людям приучать. И к себе тоже, чтобы забыла она материны внушения, перестала
им верить. Ну, конечно, терпения вам много потребуется... Особенно вам,
Александра Николаевна, как матери. Потому что обходиться с ней надо только
лаской.
Лаской... Если бы она ласку-то принимала. Что она ни отцом, ни матерью
их не называет, это ничего. Бывает ведь так: осиротеет ребенок, а его
старшая, взрослая сестра на воспитание примет.
Вот и Светка, пусть бы росла наместо младшей сестренки. Разве плохо,
когда в семье большая девочка есть? Аленку когда еще дождешься, а с этой и
сейчас уже можно было бы и поговорить, и посоветоваться, и посмеяться.
Вполне возможно, что и полюбила бы ее Шура в конце концов. Все-таки
Пашина кровь. А может быть, она такая, потому что чувствует Пашино к ней
отношение? Паша-то ведь к ней совершенно бесчувственный. Не может он никак
осознать, что она ему кровная дочь. Умом понимает, а сердцем привязаться не
может. А ребята, они ведь чуткие на этот счет. Неужели она понимает, что
взял он ее только из-за совести... поневоле? Выходит, правильно ей мать-то
внушала, чтобы не верила она никому?!
Неправда! Была бы она, как все дети. И Паша бы ее полюбил. И не стала
бы она для нас тяжелой обузой. Из-за проклятого ее характера вся наша семья
может прахом пойти. Сколько же такое можно выносить, скрывать от людей,
прикидываться. Закусив губу, чтобы не дать воли слезам, Шура плотно
закрывает глаза. Лучше бы капризничала, не слушалась, орала бы. Ну, положим,
если она заорет, все соседи разом сбегутся. Полинка говорит, что и так в
народе уже болтают: отчего это ребенок такой забитый? Отец по неделе дома не
бывает, а мачехе какая вера? Мачеха... Из школы два раза уже приходили... И
председатель женского совета Ирина Антоновна, как встретит, все только про
нее выспрашивает. Ну, конечно, не у матери родной ребенок живет, у мачехи.
Вот скажут люди: "Несчастный ребенок, и отец тоже несчастный. Принял
сиротку, понадеялся на жену, а она для ребенка обернулась не матерью, а
мачехой. Разве можно такому поверить, люди скажут, чтобы к ребенку подхода
не найти?" Обычно, слушая бабьи пересуды, Шура только посмеивалась. На
сплетни ей наплевать. А вот суда людского она боится. И не из-за себя, а
из-за Павла.
А вдруг Пашу вызовут? С такими вот семейными делами в партком вызывают
к Алексею Ивановичу! Вот позорище-то, вот обида для Паши будет! Он из-за
этой своей дурацкой работы вроде слепой, не видит, что у него под носом в
семье делается, что из-за милой его доченьки про нас люди говорят. Неужели
же он не видит, каково мне с ней приходится, как трудно сдерживать-то себя?
Иной раз в глазах даже потемнеет, затрясет всю, а ты все шутишь,
улыбаешься, все подход этот самый к ней ищешь. Ну что ей нужно? Так вот