"Мария Халфина. Мачеха " - читать интересную книгу автора

к фотографу. Он все подклеит, а потом переснимет, вот увидишь - еще лучше
будет. А одну карточку попросим его увеличить - и будет у тебя портрет,
рамочку купим красивую...
Вскинув голову, она прислушивалась и, отстранив притихшую Светку,
выскочила в кухню.
- Что ты над ним причитаешь?! - закричала она возмущенно. - Что ты
стонешь: "Маленький!.. маленький!.." Да много ли он меньше-то ее? Или ты
сама не видишь, что он, змей зловредный, с первых дней проходу ей не дает?!
- Да где же это видано? - ахнула Анфиса Васильевна. - Из-за каких-то
картинок кидаетесь на ребенка, как бешеные...
- Не картинка это...- Шура вдруг очень устала, она не могла больше
сердиться и кричать. - У нее от матери только и осталось, что эта карточка.
Она эту сумочку из рук боялась выпустить и вот не уберегла все же...
- Ну и что? - строптиво поджала губы Анфиса Васильевна, обнимая
надутого, заплаканного Юрку. - Значит, теперь из-за ихних карточек убить
надо ребенка? Ладно, не плачь, дитенок мой, одевайся, пойдем к бабке. У
бабки на тебя никто не набросится...
- Подождите, мамаша! - резко оборвал ее причеты Павел. - Никуда он
больше не пойдет. И, пожалуйста, не натравливайте вы детей друг на друга...
Когда оскорбленная Анфиса Васильевна удалилась, Павел не спеша снял с
себя брючный ремень, положил его на край стола.
- Ну, а теперь объясни мне, зачем тебе эта сумочка понадобилась? - Он
притянул Юрку к себе, сжал между колен. - Не молчи, плохо будет...- И
протянул руку за ремнем.
- Паша, не надо! - Держа на одной руке Аленку, Шура другой рукой
перехватила ремень. - Не тронь его, хуже сделаешь, неужели и это тебе
непонятно?
Выдернув Юрку из отцовских колен, она дала ему хорошего шлепка и
подтолкнула к двери.
- Марш в спальню! И сиди, пока папа не позовет.
В этот момент Аленка, обидевшись, что семейная баталия протекает без ее
участия, спохватилась и закатила самый большой рев. Она не хотела идти на
руки к отцу, выгибалась, дрыгала ногами, визжала...
Пока Шура утихомирила ее и уложила, ребята, наревевшись каждый в своем
углу, уснули без ужина.
Павел молча и без всякого удовольствия глотал свои любимые пельмени.
Шура тоже молчала. Молчание ее казалось непривычным и странным. Круглое,
миловидное лицо ее не было сердитым. Просто о чем-то она очень серьезно,
трудно и невесело думала.
Заговорила она только поздним вечером, когда Павел уже лежал в постели.
Заплетая перед зеркалом на ночь косы, Шура спросила, не оборачиваясь:
- Ты, когда брал ее, думал о том, что теперь ты за нее в полном
ответе? - Она помолчала, потому что Павел не отозвался. Закинув руки за
голову, он хмуро, прищурившись, смотрел в потолок. - Я, ей-богу, не знаю,
что мне с вами со всеми делать. - Шура громко вздохнула. - То ли со Светкой
возиться, то ли тебя к ней приучать? Куклу девчонке купить и то ты сам не
догадаешься, все тебе подсказать надо. А она должна чувствовать, что все это
от тебя идет, от твоей заботы. Вот шел ты как-то с ними из кино. Я гляжу:
Юрка на правой руке у тебя висит, а Светка сбоку, сзади плетется. А почему
бы тебе другой-то рукой ее за руку не взять? Не хочет. А ты этого не