"Мария Халфина. Мачеха " - читать интересную книгу автора

Шура матери не возражала, не оправдывалась перед ней. Не пыталась
объяснить, какая сила подняла ее тогда с постели, что заставило из
материнского дома, от сонных ребятишек бежать глухой ночью вслед за
Павлом...
Конечно, силком Пашу никто не мог заставить признать эту самую Светку.
И про то письмо люди могли бы не знать... Ну ладно. Пусть бы он отрекся,
отказался бы от нее. А дальше как? Знать, что живет где-то девчонка
одна-одинешенька, круглая сирота... при живом отце... безродная...
И не забыть никогда тех горьких Пашиных слов: "Приходится мне со своей
бедой в люди идти". Семь лет жила она за широкой Пашиной спиной, ни горя, ни
заботы настоящей не знала. Он, глупый, думал, что рядом с ним верный человек
живет, надежный. Надеялся, что до конца жизни у него с женой и радости, и
горе - все пополам будет. А вот случилась у него первая трудность - жена за
материн подол схоронилась и талдычит оттуда, как попугай: "Не пущу! Не
приму! И знать ничего не хочу!"
И не забыть никогда, как бежала она к нему ночью, как испугалась,
увидев темные слепые окна: и огня не зажег, и дверь за собой не закинул...
Только сапоги по привычке сбросил у порога. Лежал в потемках, не раздевшись,
один на один со своим переживанием... Вот тогда-то и озарило Шурку, что
теперь все зависит только от нее. Что не он, сильный и умный, а только она
может отвести нежданную беду, нависшую над их гнездом.
Скинув на плечи платок, она присела на край тахты, пихнула Павла
кулачком в бок, чтобы подвинулся, сказала ворчливо:
- Ну чего теперь психовать-то? Подумаешь! Люди вон совсем чужих детей
берут на воспитание, а эта нам все ж таки не чужая...
Павел не удивился, не обрадовался. Он даже и глаз не открыл. Только
засопел, словно на высокую гору вылез.
- А я ровно знала, что нам ехать, деньги утром с книжки сняла...- не
успев договорить, Шура громко, протяжно зевнула.
Нет, к таким переживаниям надо, видно, привычку иметь. Привалившись
враз отяжелевшей головой к плечу Павла, засыпая и борясь со сном, она
озабоченно пробормотала: - Светает уже... ой, не проспать бы... к поезду.
- Не бойся... спи! - Широкой ладонью Павел прикрыл наплаканные Шуркины
глаза, чтобы не потревожила ее до времени ранняя летняя заря. - Спи знай! Я
разбужу.
Была бы Светка, как другие дети... Поскучала бы, поплакала, да и начала
бы помаленьку привыкать. Все бы и обошлось и наладилось бы. На первых порах
Шура только об одном думала: чтоб как можно меньше бросались людям в глаза
Светкины странности, чтобы пока не попривыкнет она хоть немножко, не
пялились бы на нее люди, не замечали, насколько не похожа она на других
ребят.
И никому, даже задушевной своей подруге Полинке Сотниковой, ни
словечком не обмолвилась Шура о странных болезнях Светкиной матери, о
ненормальном Светкином воспитании.
Очень уж боялась она за Павла. Не разберутся люди, станут говорить:
"Дочь-то у Павла Егоровича недоразвитая... полудурок, в мать зародилась".
Жалеть начнут, сочувствовать. А другой еще и посмеется. Есть ведь и
такие, что очень не любят Павла за прямой характер, за строгость в работе.
Рады будут за его спиной зубы поскалить.
Подруга со школьной скамьи, а теперь соседка по дому Полина Сотникова,