"Дональд Гамильтон. Засада (Мэттью Хелм)" - читать интересную книгу автора

я вымазал лицо жженой пробкой и покрасил волосы в черный цвет. Правда, я
не собирался дурачить кого-нибудь на близком расстоянии. С другой же
стороны, было неразумно афишировать тот факт, что я иностранец. К тому же
смуглое лицо в ночном лесу не особенно заметно.
- Сюда, сеньор, - произнес тот же голос. - Идите за мной, por favor.
Я спокойно повернулся и двинулся на голос. В кустах я заметил темный
силуэт. Широкополая шляпа и, видимо, белая одежда. Человек, тихо ступая,
пошел в глубь леса, и я отправился за грязно-белым пятном, маячившим во
тьме, то и дело спотыкаясь о низкие ветви и цепляясь зачехленным ружьем за
сучья и кусты. Обычно люди или любят бродить по джунглям, или предпочитают
держаться от них подальше. Я предпочитаю последнее, но меня никто не
спрашивал.
Мы вышли на небольшую полянку, посреди которой горел костер. Вокруг костра
сидело несколько мужчин с суровыми смуглыми лицами - человек двадцать - и
две упитанные смуглые женщины, одетые примерно так же, как и мужчины, хотя
разницу можно было сразу заметить. Я подумал: что же здесь делают эти
женщины, - ибо не ожидал с ними встречи. Потом я решил, что их специально
привезли сюда, чтобы эта похожая на банду группа выглядела более
правдоподобно.
Все были вооружены огнестрельным оружием, с которым, как мне сразу стало
ясно, они обращались довольно привычно. Причем помимо винтовок у них было
и несколько уродливых автоматов, на чьих стволах играли красные блики огня.
Когда-то считалось, что если pelado имеет мачете, он хорошо вооружен, а уж
коли у него за плечами болтается ружьишко, он и вовсе большой человек.
Теперь же, если у него нет автомата со скорострельностью семьсот выстрелов
в минуту, то он просто тьфу! Что ж, латиноамериканский темперамент никогда
не позволял приобрести навыка стрелять прицельными одиночными выстрелами.
Впрочем, эти хорошо обученные и совсем не похожие на крестьян ребята,
конечно, были никакие не pelado. Несмотря на присутствие женщин и,
невзирая на неописуемые одеяния и ленивую расслабленность, можно было
сразу почуять витающий над этим лагерем армейский дух. Мой проводник
провел меня мимо костра к человеку, сидящему в складном кресле и курившему
сигару. Это был невысокий плотный усач в широкополой соломенной шляпе и
замызганных военных штанах. Ему давно не мешало бы побриться, и по нему
сразу было видно, что щетина его немало раздражает. И все же каким-то
непонятным образом при тусклом мерцающем свете костра он выглядел чуть ли
не щеголеватым. Возможно, такое впечатление создавалось благодаря его
сигарете.
На поясе в кобуре у него висел автоматический пистолет 45-го калибра.
Запри он этот пистолет в своем штабном сейфе в столице Коста-Верде -
священное название этого славного города постоянно вылетает у меня из
головы, - ему было бы не труднее добраться до него, чем сейчас.
- Лодка прибыла, mi coronel"Мой полковник (исп.)", - сказал мой проводник.
- Вот этот человек.
Сидящий в кресле отпустил проводника взмахом руки и взглянул на меня.
- Вы называете себя Эрнандесом?
Он даже не встал поприветствовать меня и не вытащил сигару изо рта. Голос
у него был надменный. Ага, вот, значит, как мы будем работать. И я сразу
помянул про себя добрым словом одного военного мудреца, как его там,
который заявил, что ему по душе иметь дело с любым неприятелем, но Боже