"Дональд Гамильтон. Устрашители" - читать интересную книгу автора

"Гиацинта", в решетчатых окошках "Вербены" горел свет.
Покуда своих забот был полон рот, я не задумывался об участи человека,
содержавшегося в окаянной "Вербене", служившей точно тем же целям -
лечебным и преступным,- что и мое постылое обиталище. А, собственно,
почему это должно беспокоить сейчас? Уж забот-то никак не убавилось, они
только сделались иными! Санаторий кишит сумасшедшими; возможно, для
разнообразия, в коттедже замкнули настоящего буйного маньяка. На вполне
законных основаниях, и лечению подвергают вполне законному; а я ухлопал
Дугана и оставил пациента голодным... Ведь не одними же пытками, черт
возьми, промышляет несравненная Элси Сомерсет? Ведь и лечит иногда
по-настоящему?
Я поколебался, глубоко вздохнул и зашагал в обратном направлении.
"Вербена" была крупнее "Гиацинта" и располагала двумя комфортабельными
палатами, разнесенными по противоположным крыльям строения. Окна ближайшей
оставались темны. Крадучись, я обогнул коттедж и достиг, наконец, окна
освещенного.
Занавеску спустили, но Дуган любую работу исполнял по-дугановски и
небрежно оставил двухдюймовый зазор между тканью и рамой. Осторожно
приникнув к стеклу, я увидел женщину в измызганном больничном халате,
изможденную, тощую, скорчившуюся на стоявшем в углу стуле. Незнакомка.
Совершенная незнакомка.
Но пациентка перекатила голову, повернулась профилем и, присмотревшись, я
чуть не свистнул.
Заморенная, замученная, затравленная донельзя, в комнате сидела Китти
Дэвидсон.

Глава 10

Этого осложнения мне вовсе не требовалось. Возникла задача, решать которую
не было ни желания, ни времени. Да и, по чести говоря, с какой стати
решать вообще? Кто, спрашивается, заманил меня в западню, отдал в лапы
Дугану и Льюису, проводил до самых дверей проклятущего санатория?
Ясновидящего звать было незачем. Отчаявшись выудить из меня требуемые
данные, доктора Альберт и Элси обозлились и решили выместить собственную
беспомощность на соучастнице. А покорному слуге оставалось лишь чуток
задержаться перед грядущей нелегкой дорогой и усладиться, глядя на Иуду в
юбке - виноват, в халатике,- получающую свои тридцать сребреников (хотя,
вероятнее, платили ей сто пятьдесят - вольт).
Съежившееся, беспомощное, ко всему безразличное существо тупо смотрело в
потолок, даже не трудясь откинуть с лица грязные, перепутанные пряди
волос. О, восстановленная справедливость!
Беда заключалась в том, что открытие мое ни в какие ворота не лезло, и ни
в какие рамки не втискивалось. Ежели Китти впрямь была заодно с Альбертом
и Элси (любопытно, в чем же именно?) - а только это и оставалось
предполагать после ванкуверской западни,- чего ради укладывать ее на
электрический стол? Багровые полосы на запястьях и лодыжках не оставляли
на сей счет ни малейших сомнений. У меня самого наличествовали такие же,
но уже начинали понемногу бледнеть.
Блюдо, несомое в "Вербену" новопреставленным Дуганом, тоже могло
назначаться только пытаемой.