"Дональд Гамильтон. На линии огня " - читать интересную книгу автора

Приглушенный шепот перекрывает все посторонние звуки, которые могли бы
просочиться снаружи. И по-моему, именно такая тишина меня и достает.
Я бесшумно проскользнул в открытую дверь спальни.
Марджи сидела за туалетным столиком резной работы - высокая, гибкая,
как ивовая лоза, хорошо сложенная девушка. Когда я с ней познакомился, она
была блондинкой. Сейчас ее волосы были темными, коротко постриженными и
уложенными в стиле итальянских киноактрис, хотя итальянского в ней было
столько же, сколько в спагетти местного производства. Дабы гармонировать со
стрижкой, Марджи усиленно старалась придать себе вид знойной сексуалки. По
части сексапильности у нее все получалось вполне натурально, была ли она
блондинкой или брюнеткой. Выше талии на ней красовались упругий, как из
проволоки, лифчик и пара серег, которые она как раз прилаживала к ушам.
Ниже была накрахмаленная белая юбка, нейлоновые чулки и легкие вечерние
туфли на высоком каблуке. Что-то в ее незавершенном одеянии натолкнуло меня
на мысль о лесах на строящемся здании.
Марджи повернулась ко мне и ухмыльнулась.
- Ты как раз вовремя, чтобы помочь мне с этой проклятой "молнией", -
заявила она, вставая.
У нее был смешной вид, когда она прошествовала через спальню к кровати
в накрахмаленной нижней юбчонке. Но самое милое во всем этом было то, что
Марджи знала, она нелепо выглядит, и, если бы я засмеялся, ни за что не
обиделась бы. Это было одним из ее достоинств: мало найдется хорошеньких
девиц, которые могут выдержать, когда их поднимают на смех.
Натянув через голову бледно-зеленое платье, которое лежало поперек
кровати, Марджи аккуратно разгладила его на теле. Платье было из какого-то
блестящего материала, наподобие тафты, которого очень мало пошло на лиф,
зато с избытком - на юбку, хотя подол заканчивался за фут от пола. "Молния"
находилась под левой рукой. Меня бросило в жар - уж не знаю, как я не
прищемил ей кожу? Но наконец справился с этой чертовой "молнией". Тогда
Марджи опустила руку, перевела дыхание и выпалила:
- Ты - сволочь. Чего ты хочешь? Покончить жизнь самоубийством?
- Если бы так, то зачем мне понадобилось бы просить кого-то помочь? -
откликнулся я.
- А никого и не надо просить: тебе помогут и так, хочешь ты того или
нет. В любом случае. Что же, черт возьми, у вас там стряслось?
- Все пошло вкривь и вкось, - сообщил я.
- Куда как ясно! О боже! Я-то думала, ты умеешь стрелять.
- Представь себе, умею, - подтвердил я.
- Тогда какого дьявола ты не прострелил этому гаденышу сердце, пока
держал его на мушке? Вместо этого чуть не отстрелил ему руку. И чего ради?
Теперь мы по уши влипли.
- Он что, может потерять руку?
- А ты не читал газет?
- Нет, - признался я.
- Ты просто чокнутый, дорогой. Тебе все до лампочки, не так ли? Нет,
руку ему вроде бы пришили обратно, но пройдет черт-те сколько времени,
прежде чем Мэйни сможет ею пользоваться. А можешь себе представить, каково
этому паршивцу знать, что какое-то время он будет инвалидом?.. Конец его
теннису и упражнениям в жестикуляции, когда он упражняется перед зеркалом в
красноречии. Мэйни будет жаждать крови, дорогой, твоей крови, если только