"Дональд Гамильтон. На линии огня " - читать интересную книгу автора

еще одним таким, кроме меня, кто мог на равных потягаться с проводниками.
Более слабые особи нашей группы, включая двух шестерок-телохранителей Карла
и одного старого джентльмена с плохим сердцем, находили себе места в нижних
частях гор, где нам выпадало охотиться, в то время как Гандермэн и я
неизменно, в силу естественного отбора, оказывались на самом верху. Он
просто не мог позволить, чтобы его перешагали два каких-то "мумитроля", как
он величал наших проводников, или, того хуже, какой-то чертов студентишка
колледжа. Я же лез наверх из-за того, что в силу своего охотничьего опыта
отлично знал: чем выше, тем больше шансов найти добычу.
Таким образом, мы оказались обречены на своего рода дружбу, основанную
на необходимости и терпимости друг к другу. Карл был интересным
собеседником при разговорах на некоторые темы, например, о юриспруденции я
узнал от него такие вещи, которые заставили бы вздрогнуть университетских
профессоров. Было ему что сказать и о женщинах, он был готов поделиться со
мной своим богатым опытом по этой части. У нас вошло в привычку время от
времени покидать места наших засад, чтобы вместе перекусить, и особенно
часто мы выискивали друг друга в долгие холодные вечера, дабы обменяться
саркастическими замечаниями об охоте, погоде и поочередно глотнуть из его
фляжки для профилактики от простуды. Для меня он был любопытным экземпляром
человеческой породы, я же для него, насколько могу судить, - занудой
интеллектуалом и чистоплюем. Однако об охоте и оружии мне было известно
гораздо больше, чем ему, и это делало нас равными.
Целую неделю никто не заметил хотя бы признака оленя, медведя, кабана
или иного зверя, как разрешенного, так и запрещенного для охоты. Но в
четверг собаки взяли след и, отправившись по нему, удалились за пределы
местности. Вымотанные егеря вернулись уже затемно, наспех похватали что-то
из еды и опять отбыли, чтобы одолжить на время собачью свору у соседей. Я
так никогда и не узнал, удалось им вернуть первую стаю или нет. Это были
хорошие мужики, и работали они на износ, но дикие звери, если таковые там
были, упорно не желали им попадаться. В пятницу мы все были на ногах еще до
рассвета, кроме пары ребят, заявивших, что к черту все, и отправившихся
вниз от сторожки стрелять куропаток. Остальные опять потащились в горы, а
мы с Гандермэном, как всегда, полезли наверх, на сей раз на седловину,
поросшую жиденьким лесом, как раз под линией снега. Трудно было где-либо
найти еще такое же сухое место, чтобы можно было хотя бы присесть.
Мы вместе съели наш ленч, посетовали на тусклые перспективы охоты -
проводники и собаки к тому времени давно исчезли в глухомани дальше к
западу - и вернулись обратно в свои засады. Я осторожно выбрал для нее
место, постаравшись устроиться так, чтобы между этим дылдой и мной
находился каменный выступ. Мне совсем не хотелось, чтобы его
крупнокалиберные плюхи, в случае если он увидит мишень для стрельбы,
беспрепятственно полетели сквозь чахлую лесную поросль в моем направлении.
Я не доверяю никому, пока сам не увижу, как человек ведет себя в деле,
какое бы оружие ни находилось в его руках. Некоторые люди во время охоты
ведут себя излишне возбудимо.
Было уже около трех часов - самое время начать нам спускаться, чтобы
успеть засветло добраться до машин, когда вдалеке я услышал лай собак.
Должен заметить, что я ничего не имею против собак, натасканных на
пернатую дичь. Но не вижу ничего привлекательного в том, когда спускают
свору гончих, чтобы загнали на дерево несчастную зверюшку, будь то енот,