"Дональд Гамильтон. Невидимки (Мэттью Хелм)" - читать интересную книгу автора

- Лизаниэми!
- Лизэнайми.
- Судя по имени, в роду вашем были шведы, - буркнула госпожа Ватроуз.
- А простейшего слова и выговорить не можете!
- Лизэнайми отнюдь не шведское название.
- Да, финское, но любой швед способен хоть чуток изъясняться
по-фински. А вы чересчур долго жили в Америке.
- Хм! Я, вообще-то, здесь родился!
- И я; однако есть люди, не забывшие речи своих предков.
Астрид пожала плечами, плюнула - мысленно, разумеется, - на
бестолкового скандинава-отщепенца.
- Лизаниэми, - повторила она. - Сама слышала, как толковали о стране
льда и ночи...1 Говорили: уж там-то искать не догадаются... Займитесь
Кариной Сегерби, пожалуйста. Выручите моего Алана и его "смуглую даму"...2
Ханну Грэй. Найдите их, освободите, спасите. Я не виню мужа. Должно быть,
ему просто приелись блондинки.
- Кариной Сегерби?
- Да, вы же не глухой. И живете в Вашингтоне; а все дело прошло
вашингтонские городские газеты насквозь.
- Видите ли, - возразил я, - в упомянутом городе я объявляюсь лишь
затем, чтобы повесить шляпу на крючок меж двумя заданиями...
- Газеты писали глухо и невнятно. Приблизительно год назад ее муж
погиб, схлопотал пулю. Карину освободили, но лишь благодаря пользе
сомнения...
- Вот как?
- Да не было ни малейшего сомнения! Равно как и в том, что именно
Карина скормила мне отраву перед самым выездом из Вашингтона! Мы
позавтракали вместе - и, видимо, негодяйка подлила чего-то в аперитив... Я
остановилась в Хагерстауне, почуяв неладное, и попросила помощи... Помните:
Лизаниэми! Помните: Сегерби!..
Я кивнул.
- Чем тебя нынче пользуют от сердечной неурядицы?
- Н-ну... Если разумеешь... Прошлым вечером скормили стероиды: точнее,
Солю-Кортеф. Поправили собственные ошибки. Восстановили свертываемость
крови... А против тахикардии вводят или "прокаин" или "прокан"... "Прокан"!
Правильно! "Прокан-SR"...
Чуток успокоившись, она попросила меня позаботиться о покинутом на
стоянке автомобиле. Злополучная колымага осталась бедовать среди машин,
принадлежащих врачам, отнюдь не пациентам. Больная, перепуганная, глухой
ночью, Астрид Ватроуз припарковала бьюик на первом попавшемся месте, в
нескольких шагах от приемного покоя. Потом неверными шагами ввалилась
внутрь. А доктор, уплативший за свое постоянное прибежище - вернее, не за
свое, а за автомобильное, - готовился учинить скандал.
Кроме того, надлежало выписать миссис Ватроуз из мотеля. Ибо
попросила, исчезая в лечебном направлении, приглядеть за вещами, а также
продлить срок пребывания. Не думала, что задержится на столь долгое время.
Следовало уплатить, расквитаться, забрать пожитки и привезти их сюда;
не позабыв о плаще, висящем на крючке в стенном шкафу, и туалетных
принадлежностях - сиречь, мыле, зубной пасте и щетке, полотенце и тому
подобных мелочах. Я сказал, что это не составит ни малейшего труда,