"Ян Стэндиш Гамильтон. Записная книжка штабного офицера во время русско-японской войны " - читать интересную книгу автора

(sahibs)[5] попробовали бы превратить храбрую армию в военную полицию?
Каждому рассуждающему военному, участвовавшему в наших современных индийских
кампаниях, хорошо известно, что хороший батальон, составленный из сикхов,
патанов (pathan) гораздо более отвечал условиям требования службы, чем
британский батальон. Так, например, если бы пришлось послать пост на вершину
горы, пока не пройдет колонна войск, и приказать ему вернуться обратно и
присоединиться к авангарду, никто, будучи в здравом уме, не пошлет для этого
британских солдат. Они могут заблудиться, не вовремя ввяжутся в бой с
противником, и их придется выручать.
Наконец тем или другим способом они увеличат беспокойство генерала,
хотя бы и не дав ему материала для печального донесения о совершенном их
уничтожении. Лучшие из туземных войск, будучи более в непосредственном
соприкосновении с природой, дадут много очков вперед искусственно обученному
горожанину, и поэтому они представляют наиболее подходящий материал для
несения службы в авангардах, арьергардах, для разведки дорог, ночных боев,
сопровождения транспортов и для всех прочих действий в горах, исключая
случая решительной атаки известной позиции. Горожане же составляют очень
значительную часть наших войск. Я не отрицаю утешительного факта, что
разведывание в британской армии сделало значительные успехи со времени
Южно-Африканской войны. Но все же мы остаемся позади и принуждены быть
позади более примитивных народов по отношению к вышеприведенным весьма
важным военным особенностям.
Предполагается, что все это секрет, вещь, о которой говорят едва
слышным шепотом, как будто бы каждому сипаю неизвестно, кто делает самую
грязную работу и кто впоследствии наиболее храбро сражается. Несмотря на все
это, даже офицеры будут сидеть и торжественно рассуждать, в состоянии ли или
нет лучшие туземные войска сойтись с европейской армией? Почему же нет? В
Северной Индии и Непале есть достаточно прекрасного материала, способного
потрясти до основания слишком далекое от природы европейское общество, если
оно когда-либо осмелится вмешаться в вопрос милитаризма, того милитаризма,
который только один способен в нынешний век погони за наживой и роскошью
дать обществу более высокие идеалы.
Я упомянул о Непале, как о примере примитивного государства, жители
которого природные воины. Я думаю, что только благодаря моему знанию
храброго, маленького гуркаса (непальца) я могу так уверенно и смело
отзываться о японской армии в моих первых письмах домой. С точки зрения
практического изучения, опыта и знания людей и материала я имею меньше
оснований высказывать мое мнение, чем всякий другой, не военный, зорко
следивший за всем, видевший их офицеров, унтер-офицеров и людей во время
маршировки, обучения и прогулок по улицам в течение последних двенадцати
месяцев. Но я обладаю ключом, который дает мне доступ к самому сердцу всего
механизма.
С перерывами с 1879 года я сражался в рядах гуркасов, я имел честь
иметь их под моей командой, я наблюдал их долгими часами во время стрельбы,
когда выступает наружу сердце солдата, я знаю их на биваке, на марше, во
время войны и мира. Мне также памятны охоты, в которых мы участвовали
вместе, во время моих посещений Непала. В особенности мне памятна та чудная
неделя в южных джунглях, когда 400 слонов и два батальона гуркасов помогали
в охоте на тигров великому человеку, в обществе которого я был. Я должен
хорошо знать гуркасов, и если это так, то я так же хорошо знаю японского