"Яныбай Хамматович Хамматов. Золото собирается крупицами " - читать интересную книгу автора

солнце снег, он бессильно откинулся на подушки.
- Где я?
- Слава аллаху! - Гульямал подошла к нему и радостно улыбнулась. - Ты
очнулся!
- Ты, енга?
- Да, ты у меня, твоя мать прихворнула, и я взяла тебя к себе...
- А почему снег? Сколько я лежу? Я ничего не помню...
- Самое главное, что ты пришел в себя! Не беспокойся, ты лежишь уже
здесь целый месяц. Сейчас я дам тебе поесть... Хочешь молочка? Вечером
придет мать, то-то обрадуется!
- Спасибо. - Хисматулла закрыл глаза и добавил шепотом: - Мне стыдно...
- Дурачок! Я же люблю тебя, кого ты стыдишься?
- Нелегко пришлось тебе со мной... Гульямал промолчала. По-своему поняв
ее молчание, Хисматулла продолжал:
- Ради аллаха, не сердись, ведь я уже при шел в себя и больше не буду
тебя беспокоить! Завтра пойду опять на прииск, как только заработаю - за все
с тобой расплачусь...
- Эх, кайнеш, кайнеш. - Гульямал закрыла передником лицо и выбежала из
дому.
Спустя час пришла Сайдеямал. Увидев, что сын пришел в себя, она так
обрадовалась, что за-, плакала, по-детски всхлипывая, прижалась к его плечу.
- Ну что ты, мама! Ведь все уже хорошо...
-  Не буду, не буду, - мать отерла слезы сухонькой ладонью и
огляделась: - А где Гульямал?
- Не знаю...
Сайдеямал, хотя и знала, что сыну не нравится Гульямал, лелеяла в душе
мысль о том, чтобы сноха и сын жили вместе. Что ни говори, а у Гульямал и
скотина есть, и хозяйство, да и молода она еще: Что из того, что вдова?
Разве двадцатидвухлетнюю женщину можно считать старухой? Всего на три года
старше Хисматул-лы... К тому же по обычаю полагается: когда умирает старший
брат, младший должен жениться на его жене, а не отдавать ее на сторону! И
собой хороша, и одета лучше всех, чем не жена? Что ему еще надо? И добрая,
всегда помочь готова, - думала мать, но, не желая огорчать сына, ничего не
сказала ему.
Хисматулла тем временем наблюдал, как она хлопочет в доме - разжигает
огонь под казаном, выливает остатки воды из самовара, вытряхивает пепел,
вытаскивает из-за чувала коромысло.
- Ты что, за водой собралась?
- В ведрах мало для самовара, надо сходить...
Хисматулла поглядел на постаревшую, сгорбленную мать, на ее худую спину
и большие ведра, достающие ей до колен, и скинул ноги с нар:
- Эсей, я сам схожу! Тебе тяжело, - но го лова у него тут же
закружилась, и пол ходуном заходил под ногами.
- С ума. сошел! - подхватила его мать. - Разве так можно? Лежи, лежи,
поправляйся! - Она вскинула коромысло на плечи: - За водой ходить - бабье
дело, сынок...
- Я же тебя жалею, мама!
- Не верю я тебе, сынок...
- Почему?
- Если бы ты меня жалел, давно уже женился бы!