"Яныбай Хамматович Хамматов. Золото собирается крупицами " - читать интересную книгу автора

затвердевший песок, а на боку остались две блестящие, как надрез, вмятинки.
Попробовал Гайзулла камень зубами, но чуть не сломал передний зуб и вовремя
одумался.
В это мгновение и пришла к нему счастливая, бросившая его в радостный
озноб мысль - а что, если это самородок? Ну, да, настоящий самородок,
который иногда находят удачливые старатели в здешних местах! Он вспомнил
рассказы приискового знакомого Хисматуллы о необыкновенных находках,
сделавших таких людей сразу богатыми, и его залихорадило от волнения.
Камень жег ему руки, он перекладывал его из ладони в ладонь и не знал,
что ему делать, - то ли кричать и прыгать от радости, охватившей душу, то ли
бросить телят и бежать к отцу, то ли быстро зарыть камень в потайном месте,
чтобы никто не увидел, не сглазил, не отобрал. Мысли его путались, спина и
руки стали потными и липкими, а он по-прежнему топтался на одном месте,
потерянный и беспомощный, прижимая свое сокровище к груди. Слава аллаху, он
всех сегодня сделает счастливыми - и отца, и мать, и сестренок! В один миг
он наделил всех дорогими подарками. Матери купил новое платье с оборками,
отцу красивую рубаху и штаны, сестрам по расшитому узорами камзолу, не забыл
и себя, обрядившись в новые бумазейные штаны, точь-в-точь такие, как у сына
Хажисултана-бая. А если еще останутся деньги - тогда конфет, много конфет,
чтобы все угощались и хвалили его! Да что там конфеты и разные сладости,
когда он может за этот самородок привести на двор корову! А может быть, и не
одну корову, а целую отару овец, и станет настоящим баем, совсем как
Хажисултан-бай, а то гляди и побогаче!
Он то пугливо озирался вокруг, то перебрасывал из руки в руку, как
горячую картофелину, тяжелый камень. Он уже всеми силами души верил, что это
самородок, и, если бы ему сейчас сказали, что он обманулся, он бы умер на
месте.
- Гай-зул-ла-а! - как сквозь сон и забытье донеслось до его слуха, и он
не сразу догадался, что его зовет отец, что солнце уже давно висит над
поляной, что телята разбрелись по лесу, и он сам забыл обо всем на свете,
ошалев от свалившегося счастья.
Он и не подумал собирать телят, а бросился напрямик через чащобу,
спотыкаясь и падая, не чувствуя, как хлещут по лицу ветви, как сбиваются в
кровь босые ноги. Скорее! Скорее! Туда, где вьется на опушке сизый дымок. Он
зацепил штаниной за сучок, и штанина затрещала, распоролась чуть не пополам
и трепалась теперь вокруг ноги, как юбка, но Гайзулла даже не вскрикнул, не
пожалел ни о чем, хотя в другое время заплакал и испугался бы - и оттого,
что порвал единственные штаны, и оттого, что за это получит от отца нагоняй.
Но тут словно сам шайтан кидал его грудью на колючие кусты, и он бежал, не
боясь, что выколет глаза или сломает ногу, - лишь бы добежать, пока не
выскочит из груди бешено бьющееся сердце.
- Локотэ! Локотэ!* - как в беспамятстве бормотал он. - Слава аллаху!
Слава аллаху! Мы будем богатыми! Я не буду больше пасти байских телят! Я
буду спать, сколько захочу, спать и есть вволю!.. Локотэ! Локотэ!
______________
* Заклинание от греха

Он не помнил, как очутился на опушке, около костра, остановился как
вкопанный и, словно не веря своим глазам, смотрел, как отец, стоя на
корточках, бросал щепотью чай в пузатый чайник и морщился от дыма.