"Яныбай Хамматович Хамматов. Золото собирается крупицами " - читать интересную книгу автора

- Я говорю, горло побаливает, так что гром ко читать не смогу. Ну что
ж, прочитаю хоть шепотом, если мулла не придет...
- А дойдет ли твоя молитва до аллаха, если шепотом?
- Дойдет, дойдет... - успокоил курэзэ. - Когда молитва от души, она
всегда доходит...
Он провел по лицу сложенными ладонями и хотел было подсесть к
покойнику, но дверь отворилась, и в дом ввалился Гилман-мулла. Поставив свою
полосатую палку у двери, скинул галоши с сапожков, уселся в изголовье
покойного, сложив ноги крест-накрест, и стал громко читать, поправляя на
выбритой голове пеструю тюбетейку, часто дыша и вытирая затылок подолом
камзола. Он так торопился, что слова молитвы сливались у, него в одно
длинное тягучее нытье.
Когда мулла, отдуваясь, кончил читать, Фатхия принесла ему оставшиеся
от мужа вещи - каты с суконными голенищами, камзол, который Хайретдин
надевал только по большим праздникам, единственные, еще с молодых лет
береженные сапожки, холщовую рубаху. Мулла тщательно разглядел каждую вещь,
сложил их в узел, а холщовую рубаху с потертым воротником отбросил.
- С паршивой овцы хоть шерсти клок! - сказал он недовольно. - Небось
припрятали, что получше. За взрослого покойника другие бы телку дали, а не
такое, к примеру, барахло! Бестолковый человек, как жил, так и умер... Ему и
телку дай, и овцу - все пропадет, сам на себя беду кликал и детей губил.
Даже байское добро не пошло впрок! И дочь вашу шайтан попутал, и сына
нечистая сила завлекла - что же это творится на свете?
Фатхия опустила голову. Курэзэ посмотрел на нее, откашлялся и сказал:
- Я говорю, мулла, не грех ли говорить так о покойном?
Гилман не ответил, даже не взглянул в его сторону. Он торопливо
подобрал рубаху, которую сначала отшвырнул, засунул узел себе за пазуху, так
что под камзолом вздулось большое пузо, и, пробормотав что-то, собрался
уходить. У дверей он оглянулся и бросил:
- Если ты такой ловкий, курэзэ, то и сам на кладбище молитву
прочитаешь. А я не хочу читать молитву для грешного человека!
Хайретдина завернули в саван, вынесли из дома и положили на арбу,
устланную липовой корой. Арба двинулась, люди пошли вслед за нею. Вместе со
всеми пошел и Гайзулла, опираясь на палку и подгибая покалеченную ногу. Он
сильно вытянулся за этот год, но был очень худ и бледен.
Кладбище находилось на самом краю деревни, в березняке.
Когда арба уже почти подъехала к нему, Гайзулла остановился.
Еще мальчиком он боялся кладбища, даже близко к нему не подходил, а
сегодня оно показалось ему еще более страшным и таинственным. Казалось,
невидимые духи охраняют вход в него, летают в воздухе, шевеля желтые листья
березок, стоят у каждого камня и ждут только, когда он войдет, чтобы
причинить ему зло. Арба ушла вперед, а Гайзулла все стоял и шептал
единственную молитву, которую знал: Всевышний аллах, огради меня от нечистой
силы. Но и молитва не помогла ему, так как мальчик не знал арабского языка и
шептал непонятные, но запомнившиеся слова, не понимая их смысла. Когда арба
скрылась в березняке, за невысокими белыми стволами, Гайзулла понял, что все
кончено и с этой минуты он никогда больше не увидит отца, не пойдет с ним в
лес, не услышит родного теплого голоса. Горло его будто сжала чья-то рука.
Сдерживавшийся на людях, он прижал теперь руки к лицу и заплакал громко, со
всхлипами и завываниями, причитая и сжимая в ладонях голову. Вытирая слезы,