"Яныбай Хамматович Хамматов. Золото собирается крупицами " - читать интересную книгу автораНигматулла тотчас скрылся.
В дом вошли управляющий прииском и черноусый урядник в сдвинутой набекрень папахе. Аркадий Васильевич огляделся, поздоровался и, подойдя к Фатхии, протянул ей сверток: - На-ко, хозяюшка, здесь гостинцы твоим ребятишкам. И управляющий улыбнулся, как бы немного смущаясь, стыдясь собственной доброты. Стекла его пенсне незряче блеснули. Видя, что Фатхия не смеет взять подарка, и зная местные нравы, он положил сверток на передние нары и, вынув из кармана конфету в бумажной обертке, протянул ее Гайзулле. Но Гайзулла тоже, как и мать, не двинулся с места, настороженно глядя на управляющего и следя за каждым его движением. Фатхия, прикрыв лицо концом залатанного платка, отвернулась к стене. Управляющий слегка пожал плечами и обернулся к Кулсубаю: - А ты что здесь делаешь? Родственник? - Нет, я мальчика лечу... - несмело ответил Кулсубай. - Ну, тогда, раз посторонний, выйди и посиди во дворе. - Аркадий Васильевич потер руки. - Разговор есть. Но как только Кулсубай приподнялся, Гайзулла бросился с криком схватил его за руку: - А-ага-ай, боюсь! Не уходи-и! - Да что ты, тебя никто не тронет, - успокаивал Кулсубай. Но Гайзулла все теснее прижимался к нему, не сводя с управляющего наполненных слезами глаз. - Ну, ладно, останься, коли так, - поморщился управляющий. - И ты, поставил ее рядом с самоваром на старенькой скатерти с красными узорами. - Вы пьем за твоего старика, чтоб земля была ему пухом! Знал я его, хороший был человек, работящий... Но Фатхия по-прежнему сидела, отвернувшись к стене, боясь заговорить. - Ну, если надумаешь, сядешь, - сказал Ар кадий Васильевич, откупоривая бутылку. - Ты- то, я думаю, не откажешься?-обернулся он к курэзэ. Кулсубаю очень хотелось выпить, но, стесняясь Фатхии, он стал отказываться. - Я говорю, грех это... - смущенно говорил он, поглаживая бороду, - Я мусульманин, нам этого нельзя, аллах накажет... Чувствуя, что Кулсубай отказывается только ради приличия, Аркадий Васильевич стал угощать еще настойчивее: - Какой там грех! Одна пшеница, чистого сорта! Это ж не самогон какой-нибудь, видишь этикетку? Пей, -один вкус, никакого греха! - Ну, если из пшеницы, тогда вправду... - согласился Кулсубай. - Я говорю, из пшеницы можно и мусульманину! Он опорожнил до дна чашку с крепким напитком и почти сразу захмелел на пустой желудок. Выпив вторую чашку, он взял со скатерти конфету и протянул ее Гайзулле: - Не бойся, возьми! Вкусная! Видишь, в бумажке, с картинкой! Заметив, что Кулсубай выпил достаточно, управляющий вынул из кармана какую-то бумагу и обратился к Фатхии: - Апакай! Тебе муж перед смертью ничего не говорил? Фатхия, не отвечая, молча пряла шерсть. - Хайретдин должником умер, хозяину нашему должен остался. Вот его |
|
|