"Петра Хаммесфар "Могильщик кукол"" - читать интересную книгу автора

большую черную собаку, которая, забежав во двор, могла бы напугать Труду. Да
и цыгане, которые, если их прогнать, могут оставить после себя проклятие,
тоже не приходили в деревню. И в обеих семьях никогда не было подобных
случаев. У Якоба определенно ничего похожего, да и со стороны Труды тоже.
Тот факт, что причина заключалась в падении Труды на обледеневших
ступеньках кухонного крыльца, мать Якоба не рассматривала. Иначе вся
ответственность непосильным грузом легла бы на ее плечи. А в тот несчастный
день свекровь Труды забыла рассыпать по скользким ступенькам золу.
До самой смерти бабушка Бена надеялась, что еще может что-то
измениться. За месяц до смерти она совершила паломничество в Лурд,[2] откуда
привезла домой две бутылки святой воды и воспаление легких. Водой она
окропила затылок Бена, а от воспаления легких умерла сама.
Для Труды смерть свекрови стала тяжелым ударом. За первыми двумя
годами, наполненными гордостью и счастьем материнства, для нее наступили
мрачные времена. Все ее существо противилось признать очевидное, когда,
возвращаясь с поля или из хлева, она входила в кухню и видела сидящего в
углу Бена.
Бабушку малыш слушался с первого слова и оставался сидеть там, где она
его сажала, правда нередко с надранным задом и опухшим, заплаканным лицом.
Когда входила Труда, мальчик не поднимал глаз и, погруженный в свой
внутренний сумрачный мир, оставался совершенно равнодушен к окружающему.
Для сестер Бен был не более чем поставленная в угол метла. Анита
стремилась к высокому, дружила с дочерью врача и делала вид, что брата на
свете не существует. Бэрбель иногда жалела Бена и, если никто не видел,
совала ему конфету в рот и гладила его по волосам. Вечерами Якоб брал сына
на колени, качал на ноге и приговаривал: "Ах, все уладится, все будет
хорошо".
Однако он не мог вызвать у Бена даже подобия улыбки. Для Труды зима
76/77 года оказалась особенно тяжелой. Она повсюду таскала сына с собой,
пыталась научить его некоторым словам. А вечерами обсуждала с Якобом, что им
делать дальше. До весны необходимо было найти какое-то решение: в одиночку
Якобу не справиться с посевными работами.
С подобной проблемой другим тоже пришлось столкнуться, и они нашли
выход из положения. Пауль Лесслер, Тони фон Бург и старый Клой еще в начале
семидесятых организовали сельскохозяйственное товарищество. Рихарда
Крессманна это не заинтересовало, на него и без того работало полдюжины
людей.
К этому времени Тони фон Бург вышел из товарищества и начал
специализироваться на птицеводстве. А большую часть своей земли продал под
застройку. Тея Крессманн при каждом визите повторяла Труде, что благодаря
удачной операции Тони заработал кучу денег. И чтобы налог не поглотил их,
добавляла Тея, он вложил вырученное в строительство многоквартирных домов.
В результате Якоб занял место Тони и с помощью друзей организовал
работу на своем дворе.
Для себя Труда недалеко от заднего выезда со двора разбила огород.
Весной и летом 77-го года ежедневно после обеда она выбегала из дома и
сажала Бена между грядок, где поначалу он спокойно оставался сидеть. Но не
долго. Возможно, Бен был слишком глуп, чтобы выговорить слово "мама", однако
он быстро разобрался, что его мама, в отличие от бабушки, сделана из другого
теста.