"Кнут Гамсун. Пан" - читать интересную книгу автора

сочинения энциклопедистов; господин Мак был человек мыслящий.
К висту позвали обоих приказчиков господина Мака; они играли медленно и
осторожно, долго прикидывали каждый ход - и все равно ошибались. Одному
помогала Эдварда.
Я опрокинул стакан, я огорчился и встал.
- Ох господи, я опрокинул стакан! - сказал я.
Эдварда расхохоталась и ответила:
- Мы видим и сами.
Все, смеясь, принялись уверять меня, что это пустяки. Мне дали
полотенце, и мы продолжали игру. Пробило одиннадцать. Смех Эдварды
покоробил меня, я взглянул на нее и нашел, что лицо ее сделалось
невыразительно и почти некрасиво. Господин Мак прервал наконец игру,
объявив, что приказчикам пора спать, а потом он откинулся на спинку дивана
и завел разговор о новой вывеске, которую собирался навесить на лавку со
стороны пристани. Он спрашивал моего совета. Какую бы взять краску? Мне
было скучно, не думая, я брякнул - черную краску, и господин Мак тотчас же
подхватил:
- Черная краска! Вот именно! "Продажа соли и бочонков" большими черными
буквами, так благородней всего... Эдварда, не пора ль тебе ложиться?
Эдварда встала, протянула нам обоим руку на прощанье и вышла. Мы еще
посидели в гостиной. Мы поговорили о железной дороге, которую провели
прошлой весной, о первой телеграфной линии. Бог знает, когда еще телеграф
дойдет сюда, на север!
Пауза.
- Понимаете, - сказал господин Мак, - оглянуться не успел, как сорок
шесть стукнуло, волосы и борода уж седеют. Я чувствую, что подходит
старость. Вот вы смотрите на меня днем и думаете, что я молодой; а
вечерами, как останусь один, очень не по себе делается. И сижу тут да
раскладываю пасьянсы. И выходят, если чуть передернуть. Ха-ха-ха.
- Пасьянсы выходят, если чуть передернуть? - спрашиваю я.
- Да.
Я смотрю ему в глаза, и мне кажется, что я читаю в его взгляде...
Он поднялся, подошел к окну и выглянул; он сильно сутулился, и вся шея
у него заросла волосами. Я тоже поднялся. Он обернулся и шагнул мне
навстречу в своих длинных остроносых башмаках; оба больших пальца он
засунул в карманы жилета и слегка помахивал руками, словно крылышками; он
улыбался. Потом он еще раз заверил меня, что я могу располагать его
лодкой, и протянул мне руку.
- Хотя дайте-ка я вас провожу, - сказал он и задул лампы. - Пройдусь
немного, еще ведь не поздно.
Мы вышли.
Он показал на дорогу мимо дома кузнеца и сказал:
- Пойдемте так. Тут ближе.
- Нет, - ответил я. - Мимо пристани ближе.
Мы поспорили немного, каждый стоял на своем. Я был совершенно убежден в
своей правоте и не мог понять, отчего он так упорствует. Наконец он
предложил, чтоб каждый шел своей дорогой; кто придет первым, подождет
возле сторожки.
Мы отправились. Скоро он скрылся за стволами.
Я шел обычным своим шагом и рассчитал, что приду по меньшей мере пятью