"Кнут Гамсун. Виктория " - читать интересную книгу автора

похожи на две изящные бархатные полоски. Глаза потемнели, стали
темно-синими.
На обратном пути Юханнес свернул на тропинку, которая шла лесом далеко
от Замка. Никто не сможет его попрекнуть, будто он преследует по пятам детей
владельца Замка. Он поднялся на холм, облюбовал удобный камень и сел. Птицы
пели исступленно и страстно, зазывали и манили друг друга, переносили
прутики в клювах. В воздухе стоял приторный запах чернозема, распускающихся
почек и гниющего дерева.
Но нежданно-негаданно Юханнесу опять пришлось увидеть Викторию - она
шла прямо к холму, где он сидел, с противоположной стороны.
Бессильная досада овладела Юханнесом - оказаться бы где-нибудь за
тридевять земель; уж на этот раз она непременно подумает, что он ищет с ней
встречи. Здороваться с ней снова или нет? Может, лучше сделать вид, будто он
ее не заметил, тем более что у него распухла губа.
Но когда Виктория поравнялась с ним, он встал и снял шапку. Она
улыбнулась, кивнула.
- Добрый вечер. С приездом, - сказала она.
Ему показалось, что губы ее снова чуть дрогнули, но она быстро овладела
собой.
- Этому трудно поверить, - стал объяснять он, - но я не знал, что ты
пошла в эту сторону.
- Конечно, вы не могли этого знать, - ответила она. - Мне вдруг взбрело
в голову пойти этой тропинкой.
Ай-яй-яй! А он-то сказал ей "ты"!
- Вы надолго? - спросила она.
- До конца каникул.
Он с трудом подбирал слова, она оказалась вдруг совсем чужой. Зачем
вообще она с ним заговорила?
- Дитлеф рассказывает, что у вас большие способности, Юханнес. Вы так
хорошо учитесь. И еще он говорит, что вы пишете стихи. Это правда?
Он ответил коротко и нехотя:
- Что тут особенного. Стихи все пишут.
Наверное, сейчас она уйдет, потому что она замолчала.
- Такая досада, меня сегодня ужалила оса, - опять заговорил он, показав
на свою губу. - Вот почему губа так распухла.
- Вы слишком долго не приезжали домой, здешние осы вас больше не
узнают.
Его ужалила оса, а ей и горя мало. Что ж, понятно. Стоит себе, вертит
на плече красный зонтик с золоченной ручкой, а до других ей дела нет. А ведь
он не раз, бывало, таскал эту благородную гордую барышню на руках.
- Я и сам не узнаю здешних ос, - ответил он. - Хотя когда-то они были
моими друзьями.
Но она не поняла глубокого смысла его слов и не ответила. А смысл-то
ведь был ох какой глубокий.
- Я многого здесь не узнаю. Даже лес и тот повырублен.
Ее лицо затуманилось.
- Тогда, наверное, вам не захочется писать здесь стихи, - сказала
она. - А вдруг вам вздумалось бы однажды посвятить стихотворение мне! Да
нет, что я говорю! Видите, как мало я смыслю в этих вещах.
Задетый, он молча опустил глаза в землю. Она прикидывается любезной, а