"Элизабет Херинг. Служанка фараона " - читать интересную книгу автора

супругу бога?
Я больше не кивала, а молча смотрела прямо перед собой.
- Ну ладно, тогда скажи, чему ты научилась, пока жила в той земле,
откуда вы прибыли!
- Гусей я пасла и... - я хотела сказать, что при мне гибло гораздо
меньше гусей, чем у пастушки, которая пасла их раньше, и что я даже
приручила и обучила молодую обезьяну, но старуха опять оборвала меня.
- Гусей! - закричала, нет, заорала она. - И это для царственного
дитяти! Чужеземка, негритянка, кушитка - да разве я знаю! - при моей
Нефру-ра! - Она повернулась к черноволосой служанке, которая уже давно
заплела волосы и теперь стояла в ожидании в глубине комнаты. - Беги к
садовнику, Небем-васт! Скажи ему, что Ба не сможет сегодня подбирать
букеты, пусть он постарается подыскать для этого кого-нибудь другого. Но
пусть не дает слишком много зелени для букетов. Да поменьше васильков, они
не пахнут. Лотос и дикий шафран. И пусть не забывает о жасмине!
Небем-васт выскользнула наружу, и старуха снова повернулась ко мне.
- Ты, пожалуй, еще сможешь держать горшок с мазями, -
пренебрежительно заявила она, - а также работать опахалом. Но ведь в таком
виде тебе нельзя показываться перед госпожой! На, возьми гребень! Да
прибери волосы! Хорошо еще, что у тебя на голове не кучерявая шерсть, а
гладкие волосы, почти как волосы людей!
Она бросила мне гребень, вырезанный из белой слоновой кости, а когда
я усмирила с его помощью свои длинные волосы, мне пришлось заплести их во
множество редких косичек, как это было в обычае у людей. Правда, мне
удалось это не сразу, так что Аменет была вынуждена в конце концов привести
в порядок мои волосы, чтобы самой не быть наказанной за мой вид. Она делала
это раздраженно, рывками, и волосы часто путались в ее когтях. Хотя мне
было очень больно, я не издала ни звука и только не могла справиться со
слезами, которые катились по моим щекам.
Меня повели по длинным полутемным коридорам, куда слабый свет
проникал лишь через дверные проемы расположенных вдоль них комнат. Поэтому
я чуть не ослепла, когда мы повернули и вошли в большой зал. Он был выше
всех тех помещений, какие я раньше видела. Яркий дневной свет лился через
решетки окон, устроенных наверху, прямо под потолком. Я невольно закрыла
глаза, ослепленная резким светом. Когда же я их снова открыла, то
вскрикнула и в ужасе отскочила в сторону. Еще немного, и моя нога попала бы
в широко разинутую пасть льва. Старуха заметила мой испуг и засмеялась.
- Боишься, гусиная служанка, боишься? - злобно спросила она. -
Конечно, ведь у вас ничего подобного нет.
Решительными шагами она подошла ко льву и наступила ему прямо на
затылок. Зверь, однако, даже не вздрогнул и не издал ни звука. Не лаяли
собаки, гнавшиеся за хищником, не двигались газели, прыгавшие перед ним, не
били крыльями птицы, порхавшие в зарослях папируса, - все это и еще многое
другое, как живое, простиралось у моих ног, и тем не менее было неподвижным
и мертвым.
Что все это значило? Возможно, какое-то волшебство, которым
пользовались люди? А вдруг старуха одним движением глаз могла оживить этих
зверей, которые, как заколдованные, неподвижно и бездыханно лежали на полу?
Чтобы змея, например, ужалила меня в пятку или сокол вонзил когти в мое
плечо? Я осторожно выбирала дорогу на пестром каменном полу. Тогда я не