"Элизабет Херинг. Служанка фараона " - читать интересную книгу автора

Но мать никогда не спрашивает, чем же занимаюсь я, малышка, которая
еще не пригодна ни к какой работе, всем попадается под ноги и которую или
вовсе не замечают, или попросту отстраняют с дороги. У матери совсем нет
для этого времени. Ведь целый день ей приходится растирать камнем зерно,
чтобы приготовить муку для лепешек. Люди Параху не хотят питаться только
молоком и мясом, бобами и луком. А его жена, толстая Ити, всегда наблюдает
за тем, как ее служанки месят тесто и пекут лепешки на раскаленных углях.
Тут уж я без устали слоняюсь возле них и забываю обо всех играх, вдыхая
ароматный запах дымящегося хлеба. Порою, когда Ити не смотрит, мне удается
оторвать от еще не пропекшейся лепешки небольшой кусочек и засунуть его в
рот. Но тогда уж скорей удирать! Если она заметит - будет плохо: кода она
бьет, то не смотрит, куда сыплются удары.
По правде говоря, я всегда хочу есть, потому что еда мне перепадает
случайно. Оба мои брата уже большие. Они забираются на деревья и рвут
финики и орехи пальмы дум, но я-то получаю от них немного. Время от времени
мать сует мне в рот горсть молотого зерна. А уж если какая-нибудь служанка
даст миску молока, то это для меня настоящий праздник.
Одежды на мне нет. Когда днем солнце печет слишком уж сильно, я
забираюсь в тень ладановых деревьев, окружающих нашу хижину. Когда же
большие грозовые тучи, которые морской ветер проносит над нашей страной,
проливаются дождем, я прячусь в хижине от ослепительных молний,
оглушительного грома и потоков воды, низвергающихся с неба.
Эта хижина - единственное, что у нас осталось после смерти отца. Она
круглая, с остроконечной крышей и такая маленькая, что мы вчетвером, когда
спим, можем едва вытянуться в ней. У входа стоит каменный кувшин, в котором
мать хранит немного муки. На голом полу лежат старые вытертые шкуры. Но я
не чувствовала, что мое ложе такое уж жесткое, так как никогда не спала в
мягкой постели.
Я не знала и того, что мы очень бедны, - ибо не знала, что значит
быть богатым. Все люди жили в таких же хижинах, как и мы. Они были
построены на сваях и возвышались над землей. Вечером в них забирались по
лестнице. Если перед входом вешали циновку, то внутри становилось совсем
темно, ведь окон в обмазанных глиной стенах не было. Кому же нужен свет,
чтобы спать?
Однажды я попалась на краже маленького кусочка лепешки. Ити схватила
меня, а я завопила, испугавшись, что она начнет меня бить. Но она только
посмотрела сверху вниз строгим взглядом и вдруг показалась мне очень
смешной - ее двойной подбородок Дрожал, а глаза были выпучены. Мои слезы
высохли, и я с трудом удержалась, чтобы не расхохотаться. Я ведь видела ее
не в первый раз, но только сейчас до меня дошло, что ее руки и ноги были
толще, чем все мое тело, и что она дышала тяжело, как корова.
- Хватит тебе здесь слоняться, - закричала Ити, - ты уже достаточно
выросла, чтобы пасти моих гусей!
И она разжала державшие меня толстые руки.
Вспоминая то время своей жизни, когда я пасла гусей, я неизменно вижу
одну картину, которая запечатлелась в памяти так, как никакая другая.
Каждое утро, пока на траве еще лежит роса, я выгоняю гусей с
пустынного песчаного берега. Птицы уже знают дорогу и, расправив крылья,
быстро бегут вперед, так что я едва поспеваю за ними. Нам нужно перевалить
через небольшой холм, который скрывает простирающуюся за ним равнину. Холм