"Марк Харитонов. Способ существования (Эссе)" - читать интересную книгу автора

другое: наверно, правильно обеспечить счастье непритязательному боль-
шинству, которое его жаждет и к нему склонно. Но принадлежность высше-
го дара - внутреннее беспокойство и устремленность; они не дают
счастья, хотя нужны для общего родового существования. Может быть, ге-
ниальная глубина дается как компенсация за обделенность природным
счастьем. И наоборот, простодушная удовлетворенность компенсирует от-
сутствие этого дара. Правда, соответствие дается не всегда, тогда воз-
никают честолюбивые недоумки, несчастные графоманы или же ленивые, не
проявившие себя таланты.
"Почему ты думаешь, что ты должна быть счастливой?" - спросил од-
нажды жену О. Мандельштам. И она задумалась: "Кто знает, что такое
счастье? Полнота и насыщенность жизни, пожалуй, более конкретное поня-
тие, чем пресловутое счастье".
Одно дело - не знать о предвечном трагизме бытия или, зная, укло-
няться от соприкосновения с ним (как уклоняешься от визита к больным и
несчастным знакомым, предпочитая знаться лишь со здоровыми и благопо-
лучными), другое - пробиться к постижению счастья через трагическое
знание. И когда нам внятней голос вечности: в миг осуществления, взле-
та, долгожданного события, любовного соединения? Или потом, когда мы
обнаруживаем, что жизнь продолжает идти своим чередом и от твоего ко-
роткого торжества в ней едва ли что изменилось? Закончен труд, отгре-
мели аплодисменты, иссякло желание, прошел твой день - пройдет и твоя
жизнь. Мертва и бескрайня пустыня Вселенной, и все, что ты мог сде-
лать, - это добавить частичку своей жизни, духовной энергии для под-
держания ее общего тепла.


Право на счастье



Томас Манн с удовольствием приводил один эпизод из биографии Гете:
"Гете вспоминает об английском экономисте и утилитаристе Бентаме и
находит, что "быть в его возрасте столь радикальным - просто верх бе-
зумия". Ему отвечают: "Если бы ваше превосходительство родились в Анг-
лии, вы вряд ли избежали бы радикализма и роли борца со злоупотребле-
ниями". А Гете на это с мефистофельской миной: "За кого вы меня прини-
маете? Я стал бы выискивать злоупотребления? Я, который в Англии жил
бы за счет этих злоупотреблений? Родись я в Англии, я был бы богатым
герцогом, или, скорее, епископом с годовым доходом в тридцать тысяч
фунтов стерлингов". Прекрасно. Но если бы ему достался не главный вы-
игрыш, если бы он вытащил пустой номер? Ведь пустых номеров бесконечно
много! А Гете на это: "Дорогой мой, не всякий создан для большого уде-
ла. Неужели вы думаете, что я совершил бы такую глупость и взял пустой
билет?"
Разумеется, это шутка. Но только ли шутка? Не звучит ли в ней глу-
бокая метафизическая уверенность, что никогда и ни при каких обстоя-
тельствах он не мог бы родиться непривилегированным, и в то же время
не содержится ли в этой уверенности нечто вроде сознания свободы воли,
хотя и свободы, стоящей за пределами личности? Право, не плохо! Ро-