"Даниил Хармс. Дневниковые записи" - читать интересную книгу автора

квартиры в 2 комнаты. Сегодня мне хочется иметь такую квартиру.
Это время я ничего не пишу и не читаю. Калоши у меня сносились. Сапоги
почти тоже. Денег нет. Сегодня приезжала Машенька,134 привезла мне рыбьего
жира и 25 руб. денег. Я ложусь поздно спать. Сейчас уже без четверти два.


Суббота, 26 ноября

Повесил у себя в комнате икону Иверской Божьей Матери.
Сегодня решил сидеть дома и никуда не выходить. Позвонил Эстер. Она
сказала, что я хорошо сделают. Но надежд не подает.
Пришел ко мне Вейсенберг.135 Потом пришли Боба и Игорь. Вечером звонила
Эстер и спрашивала телефон Юдиной.136 Звонила сестра Эрбштейна,137 ей нужно
повидать Александра Ивановича. Звонила Татьяна Николаевна и спрашивала
телефон Ивана Ивановича. Игорь и Боба сидели у меня до часу ночи. Я на ночь
читал "Капитана Трафальгара".138


Воскресенье, 27 ноября.

С утра позвонил Алисе Ивановне. Вечером она собирается на концерт в
Филармонию, будет моцартовский Реквием.139 Я хочу тоже пойти. Звонил мне
Ираклий.140 Позвонила и Эстер. Она всю ночь была на вечеринке. Со мной
говорила как по обязанности. Ей неинтересно встречаться со мной. О встрече
она ни слова. Я тоже молчал.
Звонила Татьяна Николаевна, и я сговорился с ней, что буду в Филармонии
в 8 1 /2 часов. Я разгладил свой поношенный костюмчик, надел стоячий
крахмальный воротничок и вообще оделся как мог лучше. Хорошо не получилось,
но все же до некоторой степени прилично. Сапоги, правда, чересчур плохи, да
к тому же и шнурки рваные и связанные узелочками. Одним словом, оделся как
мог и пошел в Филармонию.
В вестибюле встретил Порет с Кондратьевым и Глебову. У Ивана Ивановича
просить билет у меня все равно духу не хватит, и я встал к кассе. Надо
купить билет не только себе, но и Глебовой. Самые дешевые оказались за
восемь рублей, и я их купил.
Я очень застенчив. И благодаря плохому костюму, и все-таки непривычке
бывать в обществе, я чувствовал себя очень стесненным. Уж не знаю, как я
выглядел со стороны. Во всяком случае, старался держаться как можно лучше.
Мы ходили по фойе и рассматривали фотографии. Я старался говорить самые
простые и легкие мысли, самым простым тоном, чтобы не казалось, что я острю.
Но мысли получались либо скучные, либо просто глупые и даже, мне казалось,
неуместные и, порой, грубоватые. Как я ни старался, но некоторые веши я
произносил с чересчур многозначительным лицом. Я был собой недоволен. А в
зеркале я увидел, как под затылком оттопырился у меня пиджак. Я был рад
поскорее сесть на места.
Я сидел рядом с Глебовой, а Порет с Кондратьевым сидели в другом месте.
Я хотел сесть в светскую, непринужденную позу, но, по-моему, из этого
тоже ничего не вышло. Мне казалось, что я похож на солдата, который сидит
перед уличным фотографом.
Концерт мне не понравился. Т. е. выше и лучше "Реквиема" я ничего не