"Даниил Хармс. Старуха " - читать интересную книгу автора

хлеб и, значит, в булочную не придёт. Да и вообще из этого ничего бы не
вышло.
Я отпер дверь и вошёл в коридор. В конце коридора горел свет, и Марья
Васильевна, держа в руках какую-то тряпку, тёрла по ней другой тряпкой.
Увидя меня, Марья Васильевна крикнула:
- Ваш шпрашивал какой-то штарик!
- Какой старик? - сказал я.
- Не жнаю, - отвечала Марья Васильевна.
- Когда это было? - спросил я.
- Тоже не жнаю, - сказала Марья Васильевна.
- Вы разговаривали со стариком? - спросил я Марью Васильевну.
- Я, - отвечала Марья Васильевна.
- Так как же вы не знаете, когда это было? - сказал я.
- Чиша два тому нажад, - сказала Марья Васильевна.
- А как этот старик выглядел? - спросил я.
- Тоже не жнаю, - сказала Марья Васильевна и ушла на кухню.
Я подошёл к своей комнате.
"Вдруг, - подумал я, - старуха исчезла. Я войду в комнату, а старухи-то
и нет. Боже мой! Неужели чудес не бывает?!"
Я отпер дверь и начал её медленно открывать. Может быть, это только
показалось, но мне в лицо пахнул приторный запах начавшегося разложения. Я
заглянул в приотворённую дверь и, на мгновение, застыл на месте. Старуха на
четвереньках медленно ползла ко мне навстречу.
Я с криком захлопнул дверь, повернул ключ и отскочил к противоположной
стенке.
В коридоре появилась Марья Васильевна.
- Вы меня жвали? - спросила она.
Меня так трясло, что я ничего не мог ответить и только отрицательно
замотал головой. Марья Васильевна подошла поближе.
- Вы ш кем-то ражговаривали, - сказала она.
Я опять отрицательно замотал головой.
- Шумашедший, - сказала Марья Васильевна и опять ушла на кухню,
несколько раз по дороге оглянувшись на меня.
"Так стоять нельзя. Так стоять нельзя", - повторял я мысленно. Эта
фраза сама собой сложилась где-то внутри меня. Я твердил её до тех пор, пока
она не дошла до моего сознания.
- Да, так стоять нельзя, - сказал я себе, но продолжал стоять как
парализованный. Случилось что-то ужасное, но предстояло сделать что-то,
может быть, ещё более ужасное, чем то, что уже произошло. Вихрь кружил мои
мысли, и я только видел злобные глаза мёртвой старухи, медленно ползущей ко
мне на четвереньках.
Ворваться в комнату и раздробить этой старухе череп. Вот что надо
сделать! Я даже поискал глазами и остался доволен, увидя крокетный молоток,
неизвестно для чего уже в продолжение многих лет стоящий в углу коридора.
Схватить молоток, ворваться в комнату и трах!..
Озноб ещё не прошёл. Я стоял с поднятыми плечами от внутреннего холода.
Мои мысли скакали, путались, возвращались к исходному пункту и вновь
скакали, захватывая новые области, а я стоял и прислушивался к своим мыслям
и был как бы в стороне от них и был как бы не их командир.
- Покойники, - объясняли мне мои собственные мысли, - народ неважный.