"Даниил Хармс. Старуха " - читать интересную книгу автора

передавать единственную тридцатирублевку через весь вагон, и не решался
оставить чемодан и сам пройти к кондукторше. Кондукторша пришла ко мне на
площадку и заявила, что у неё нет сдачи. На первой же остановке мне пришлось
слезть.
Я стоял злой и ждал следующего трамвая. У меня болел живот и слегка
дрожали ноги.
И вдруг я увидел мою милую дамочку: она переходила улицу и не смотрела
в мою сторону.
Я схватил чемодан и кинулся за ней. Я не знал, как её зовут, и не мог
её окликнуть. Чемодан страшно мешал мне: я держал его перед собой двумя
руками и подталкивал его коленями и животом. Милая дамочка шла довольно
быстро, и я чувствовал, что мне её не догнать. Я был весь мокрый от пота и
выбивался из сил. Милая дамочка повернула в переулок. Когда я добрался до
угла - её нигде не было.
- Проклятая старуха! - прошипел я, бросая чемодан на землю.
Рукава моей куртки насквозь промокли от пота и липли к рукам. Двое
мальчишек остановились передо мной и стали меня рассматривать. Я сделал
спокойное лицо и пристально смотрел на ближайшую подворотню, как бы поджидая
кого-то. Мальчишки шептались и показывали на меня пальцами. Дикая злоба
душила меня. Ах, напустить бы на них столбняк!
И вот из-за этих паршивых мальчишек я встаю, поднимаю чемодан, подхожу
с ним к подворотне и заглядываю туда. Я делаю удивлённое лицо, достаю часы и
пожимаю плечами. Мальчишки издали наблюдают за мной. Я ещё раз пожимаю
плечами и заглядываю в подворотню.
- Странно, - говорю я вслух, беру чемодан и тащу его к трамвайной
остановке.
На вокзал я приехал без пяти минут семь. Я беру обратный билет до
Лисьего Носа и сажусь в поезд.
В вагоне, кроме меня, ещё двое: один, как видно, рабочий, он устал и,
надвинув кепку на глаза, спит. Другой, ещё молодой парень, одет деревенским
франтом: под пиджаком у него розовая косоворотка, а из-под кепки торчит
курчавый кок. Он курит папироску, всунутую в ярко-зеленый мундштук из
пластмассы.
Я ставлю чемодан между скамейками и сажусь. В животе у меня такие рези,
что я сжимаю кулаки, чтобы не застонать от боли.
По платформе два милиционера ведут какого-то гражданина в пикет. Он
идёт, заложив руки за спину и опустив голову.
Поезд трогается. Я смотрю на часы: десять минут восьмого.
О, с каким удовольствием спущу я эту старуху в болото! Жаль только, что
я не захватил с собой палку, должно быть, старуху придётся подталкивать.
Франт в розовой косоворотке нахально разглядывает меня. Я поворачиваюсь
к нему спиной и смотрю в окно.
В моём животе происходят ужасные схватки; тогда я стискиваю зубы,
сжимаю кулаки и напрягаю ноги.
Мы проезжаем Ланскую и Новую Деревню. Вон мелькает золотая верхушка
Буддийской пагоды, а вон показалось море.
Но тут я вскакиваю и, забыв всё вокруг, мелкими шажками бегу в уборную.
Безумная волна качает и вертит моё сознание...
Поезд замедляет ход. Мы подъезжаем к Лахте. Я сижу, боясь пошевелиться,
чтобы меня не выгнали на остановке из уборной.