"Томас Харрис. Красный дракон" - читать интересную книгу автора

сном.
В ушах звучали строки из протокола вскрытия, произнесенные его
собственным голосом, хотя он помнил, что не читал его вслух. "Кишечник
заполнен... В нижней части правой голени следы талька... Глазное яблоко
повреждено вследствие ранения осколком стекла..." Грэхем заставил себя
вызвать в памяти шум прибоя, накатывающегося на песчаную отмель. Стал
всерьез разрабатывать конструкцию водяных часов, которые мастерил вместе с
Уилли.
Шепотом спел "Виски Ривер", потом вспомнил и пропел полушепотом "Блэк
маунтин рэг". Музыку сочинила Молли.
Док Уотсон прилично вел свою партию на гитаре, но в одном месте, где
вступает скрипка, как обычно сфальшивил. Молли принялась учить его забавному
деревенскому танцу с прихлопами и притопами... Наконец он забылся.
Проснулся через час весь в поту. Ноги свело судорогой. Вторая подушка
вздыбилась горбом на фоне освещенного прямоугольника двери в ванную. Ему
вдруг почудилось, что это миссис Лидс, окровавленная, с разбитым лицом
скорчилась на постели рядом с ним. Осколки зеркал торчат из пустых глазниц,
струйки крови на висках точно оправа очков. Он никак не мог заставить себя
повернуть голову и взглянуть на нее в упор. Где-то внутри него выла пожарная
сирена. Он протянул руку и коснулся сухой простыни.
Преодолев оцепенение, он почувствовал себя гораздо лучше.
Но сердце все еще бешено колотилось. Он встал, надел сухую майку,
влажную бросил в раковину. Простыня под ним тоже стала мокрой от пота, но
перелечь на другую сторону постели он все же не решился. Постелил сухое
махровое полотенце и улегся на него. Так и дождался утра, лежа на полотенце
со стаканом виски в руке. Добрую треть стакана он выпил.
Пытаясь остановить лихорадочную гонку мыслей, Грэхем цеплялся за любой
посторонний образ. За все, что угодно, лишь бы не думать об убийстве. Взять
хотя бы аптеку, в которой он купил буфферин. Это было единственное событие
за весь день, не имеющее отношения к преступлению.
Он предпочитал аптеки своего детства, где еще продавалась газировка.
Мальчишкой, заходя в аптеку, он ощущал атмосферу чего-то таинственного и
постыдного. Сразу же хотелось думать только о презервативах. Может, все дело
было в особых витринах с этим товаром, к которым все время возвращался
взгляд. Там, где он сегодня покупал таблетки, противозачаточные средства в
ярких, наглядно проиллюстрированных упаковках демонстрировались на
застекленной полочке позади кассы, точно экспонаты на выставке. Эти
современные заведения не сравнить с прежними. В аптеках, которые он помнил с
детства, продавалось огромное множество всякой всячины. Грэхему было под
сорок, и он начинал ощущать на себе груз прошлого. Прошлое тянулось за ним,
словно тяжеленный якорь в штормовую погоду.
Ни с того, ни с сего возник в памяти старина Смут. Он сбивал коктейли и
был по совместительству чем-то вроде управляющего у владельца местной
аптеки. Грэхем тогда еще ходил в школу. Смут выпивал на работе, забывал в
солнечные дни опускать тент над витриной, и шоколад за стеклом вечно таял.
Однажды он не выключил кофейник, и в аптеке начался пожар. Детям он продавал
мороженое в кредит. Главным из его прегрешений было следующее: в отсутствие
хозяина он заказал у поставщика пятьдесят кукол. Возвратившийся из отпуска
хозяин, выставил Смута на неделю с работы, а в аптеке устроили грандиозную
распродажу. Все пятьдесят кукол были усажены полукругом в витрине. Пятьдесят