"Синтия Хэррод-Иглз. Князек ("Династия Морлэндов" #3) " - читать интересную книгу автора

верхнем этаже находилась спальня с двумя кроватями - на одной, размером
побольше, спали Джеймс и Нанетта, на другой, поменьше - Джэн и Мэтью. В
другом крыле размещались кладовая и буфетная, а над ними - еще одна
маленькая спаленка, где в одной постели спали Мэри и Одри, а в другой -
капеллан Нанетты, Симон Лебел со своим юным воспитанником Александром.
Вот и все - впрочем, в отдельной пристройке была еще кухня. Прочие
слуги спали в зале, по старинке. Но несмотря на внешнее отсутствие роскоши и
удобства, в Уотермилл-Хаусе всегда царила атмосфера дружелюбия. Джеймс
владел еще одним большим домом в городе, но туда они наведывались нечасто.
Нанетте не нравилось в Йорке - она находила, что атмосфера там нездоровая. И
тому были веские причины - окрестности Лендала, района, где располагался их
городской дом, периодически опустошали эпидемии. От болезней пострадали и ее
родственники, Баттсы.
До замужества мать Нанетты звалась Бель Баттс - она родилась и
воспитывалась в усадьбе Баттсов на окраине Лендала - множество пристроек
находились прямо на берегу реки Уз, ниже моста. Хозяином усадьбы был Джон,
родной брат Бель. Двое его сыновей взяли в жены младших сестер Нанетты,
Кэтрин и Джейн. От эпидемии пострадали Джейн, ее супруг Бартоломью и трое их
дочерей. Выжила лишь младшая, по имени Чэрити. Джейн говорила потом, что
лучше бы и она умерла - болезнь изуродовала и искривила все тело бедняжки,
словно податливую глину, сделав девочку навеки калекой. Теперь Джейн тоже
нет в живых - ее убила оспа, летом... Нет, положительно, Йорк - нездоровый
город: он безусловно красив, но чересчур шумен, да еще эти ужасные
болезни...
А здесь, в Уотермилл-Хаусе, воздух чист, ветерок, дующий с вересковых
пустошей, доносит запахи папоротника и медового вереска и крик одинокого
кроншнепа... По земле то и дело проносится стремительная тень от крыльев
сокола, а если набрать в ладони воду и вкусить этого сока земли, то во рту
надолго остается мшистый привкус - но родник, бегущий по торфяному ложу,
чист и прозрачен... Каждый вздох ветерка напоминал Нанетте о прошлом - в
этом была вся ее жизнь, дыхание ее родного севера, где солнце огромно и
земная твердь жадно ждет его тепла, где биение жизни сродни пульсу самой
земли... Такова эта жизнь: когда зима расправляет ледяные крылья, в дом
входит смерть и, как собака, ложится у огня, долгими ночами ожидая жертвы;
тогда всякий новый день - это победа над ней... А весна влажна и зелена, и
так напоена жизнью, что причиняет боль - похожую на ту, что испытывает
отмороженная рука, возвращаясь к жизни... А пшеничный, сладковатый аромат
лета с его жаркими днями, то полусонными, то безумными, словно стремительные
ласточки, когда чувствуешь, что будешь жить вечно и править этим миром... А
здешняя осень насквозь пропахла дымком и изукрашена плодами, скрывающимися в
листве, словно в драгоценной оправе...
И собственная жизнь проплывала перед мысленным взором Нанетты - картины
сменялись, словно времена года... Вот ее весна: вереница лиц блестящих
молодых людей, спутников ее ветреной молодости - Болейны, Гэл Норис,
маленький Фрэнк Уэстон и другие... Лица, принесенные ветром воспоминаний
оттуда, где для них вечно царит весна, где они никогда не состарятся... Ее
короткое лето подарило ей любовь и замужество - и ребенка, Джэна: он был и
сын ей, и не сын... Ведь Господь не благословил детьми ее брак с Полом.
Ныне же она вступала в пору осени - нежной и мудрой, богатой плодами:
любовью, посеянной давно и принесшей, наконец, урожай. Второй ее супруг,