"Михаил Харитонов. Моргенштерн" - читать интересную книгу автора

последние полгода он не изменился: та же мордашка со старческими веснушками
на лбу, тот же робкий взгляд из-под бифокальных очочков, та же куртёнка
болотного цвета, кое-как пристроенная на сколиозном плечике.
- Ой, простите, Яна Валерьевна, я, э-э... припозднился сегодня, -
затараторил Иннокентий Игоревич, на ходу яростно скребя дно кармана в
поисках ключа. - У нас теперь интернет есть, провели от Академии, вот я и,
того, засел... осваиваю... - он смущённо потёр нос. - Статью свою нашёл
старую. Представляете, на американском сервере нашёл... э-э... ну то есть
перевод, конечно. Мой студент... он в Массачусетском теперь, представляете?
Так вот он перевёл. Хороший такой парень, толковый, я его помню... - Яна
недовольно шевельнулась, и Зайцев тут же поправился: - Извините, это я так.
Вам неинтересно теперь уже... Пожалуйста, ключик. Вы уж там, пожалуйста, не
очень долго. Кофе если... кофе в левом шкафчике, вода там же, банка целая,
фильтрованная у меня вода... с горелкой только осторожнее, а то ведь
охрана... э-э... в общем, вот, - он неловко сунул ей в руку тёплую
железячку, - Всего доброго, Яна Валерьевна. Ключик потом на прежнее место
положите...
Не дождавшись ответа, он засеменил прочь, неловкими движениями
натягивая на себя куртку.
Зайцев был ей обязан. Прошлой зимой у его жены, Светланы Яковлевны,
случился приступ - прямо на работе. Она лежала на холодном дерматине, а
сонный мужик со "скорой" позёвывал, пожимал плечами и бурчал что-то вроде
"укольчик бы надо... а нету у нас... лекарства, говорю, нету, не выписывают
на нас". Столпившиеся вокруг сотрудники стыдливо прятали глаза - Светлану
Яковлевну в отделе любили, но отдавать свои деньги на чужого человека тоже
ведь не дело, времена не те. Подошёл Яковлев, поцокал языком, сказал что-то
вроде "ужас-ужас". Подумал, снял с себя пиджак, накрыл им старуху. Ещё
подумал, вытащил из внутреннего кармана портмоне и футляр для очков,
оцепеневшему Зайцеву бросил "крепитесь, поможем", и убежал.
Яне надоело стоять и ждать, пока Светлана Яковлевна умрёт. Она отвела
детину в сторонку и спросила цену. Лицо увальня сделалось осмысленным.
После недолгого торга укольчик был всё-таки сделан, и Светлана Яковлевна
поехала в белой, воняющей бензином машине в Боткинскую.
Где-то через месяц Зайцев подошёл к Яне и, путаясь в придаточных
предложениях, осведомился, во что ей тогда всё обошлось. Яна в тот момент
была злая, и со злости ляпнула "сто долларов", хотя это было не так. Зайцев
побледнел, а девушка, мысленно кляня себя за дурной язык, стала объяснять
старику, что никаких денег ей не надо. Иннокентий Игоревич настаивать не
стал: никаких денег у него всё равно не было. Всё, что он мог - это
оказывать ей время от времени мелкие любезности.
Яна пошла по лестнице вверх, подбрасывая ключ на ладошке. Оставалось
ещё где-то около получаса до закрытия. Потом по этажам пойдёт охрана, но в
зайцевский закуток никто обычно не заходит. Придётся посидеть тихо и без
света, переждать первый обход. Потом, когда они пойдут смотреть телевизор,
можно будет и делами заняться.
У Зайцева на рабочем месте было всё то же самое: каморку не
перестраивали ещё с восьмидесятых, когда здесь сидели электронщики. С тех
времён сохранился цинковый стол, белые шкафчики с инструментом, картонные
коробочки из-под транзисторов и сопротивлений. На столе пылился набор
химической посуды и горелка. На ней Иннокентий Игоревич приспособился