"Михаил Харитонов. Моргенштерн" - читать интересную книгу автора

варить себе кофе в кварцевой колбе - помол "Кофейни на паях", купленный у
производителя в Тучково. Ещё он играл в тетрис на маленьком компьютере. На
большом, который в углу, в фоновом режиме крутилась основная задача - та
самая, на которую в своё время работал весь вычислительный центр.
Яна кое-как устроилась на колченогом лабораторном стуле и задремала.
Ей приснился дремучий лес, в котором играла музыка - кажется, военный
оркестр. Потом подул ветер и сдул все звуки, кроме шороха высоких сосен.
Она проснулась из-за того, что остро захотелось писать: низ живота
ныл, требуя немедленного облегчения. Ещё затекли ноги и шея. В темноте
пахло сыростью, тёплой батареей и кофейным порошком. На светящемся окошке
часов было 23:12.
Выходить было пока нельзя. Чтобы отвлечься от позывов, она потихоньку
закурила. Сигарета отдавала медью, как обкусанная губа.
Не зажигая свет, девушка осторожно подобралась к консоли большого
компа. Протёрла носовым платком запылённый экран, подвигала мышкой.
Пробуждённый монитор тихо хлопнул статическим электричеством и засветился,
продемонстрировав грозди зелёных цифр на чёрном фоне.
Присмотревшись к цифрам, Яна тихо и зло выматерилась.
Господи Боже мой, как хорошо, что она пришла сейчас, мы бы ничего не
успели. Зайцев, этот старый идиот со своим интернетом, совсем забросил свои
прямые обязанности. Похоже, это оно. Н-да, тяжёлая была звёздочка. Судя по
пикам - десять солнечных масс как минимум. Разнесло к чертям, поминай как
звали. Рентгеновский и радиоспектр - прямо из учебника. Н-да, это оно.
Дерьмо, какое же всё-таки дерьмо. Золотой петушок уже вторую неделю
клюёт в темечко - а царь Додон лежит на печи и не чешется. Хотя где тот
царь Додон? Это в советское время сводки по основной задаче сразу шли на
самый верх, в Политбюро, даже при Горбачёве шли. Тогда ещё ждали, верили,
надеялись на что-то. Космос, космос подвёл, Вселенная, боженька не послал
нам потока-богатыря... А теперь вот он, вот он, идёт, родимый, да только
нет уже той страны, кончен бал, погасли свечи, и неизвестно ещё, в каком
состоянии спутник, и зацепит ли зеркало ось потока, и вообще всё ни фига не
понятно...
Ладно-ладно. Ничё-ничё. Будет вам и белка, будет и свисток.

Соединённые Штаты Америки, Вашингтон.
- В восемьдесят восьмом советская империя уже была обречена, - Аксель
Гомес, PhD, вице-президент "Гуманитарного клуба", правительственный
эксперт, специалист по России и постсоветским государствам, многолетний
неофициальный сотрудник Ведомства, и - last not least - личный друг
действующего Президента страны, заканчивал свою речь. - Советский коммунизм
оказался неконкурентоспособным, и в Политбюро это многие понимали.
Утопающий хватается за соломинку. В те годы у русских ещё были деньги, и
они тратили их на всякие безумные проекты. Это просто очередной безумный
проект. В любом случае, придавать слишком большое значение этому вопросу -
смешно. Президент со мной полностью согласен.
- Вот как? - подняла бровь Дороти Шоу. - В таком случае, дело плохо.
Если уж вы начинаете ссылаться на мнение некомпетентных лиц...
Гомес понял, что опять сказал лишнее, и разозлился ещё сильнее. Ему не
нравилась обстановка на этих совещаниях. Слишком много умников, и слишком
мало людей по-настоящему толковых.