"Александр Харитановский. Человек с Железным оленем " - читать интересную книгу автора

медик, приехавший в Мурманск из соседнего старинного городка Колы, чтобы
проверить легенду: по Карелии, мол, едет голый человек с железным обручем на
голове, не боится ни болот, ни чащоб, ни лесного зверя...
Врач из Колы пожелал лично взглянуть на феномена. Знакомство состоялось
прямо на улице, на снегу. Велосипедист в куртке, трусах, с неизменной
двухколесной машиной и маленький толстый доктор в фуражке с огромным
козырьком завязали оживленную беседу. Так их и заснял подвернувшийся
фотограф.
Доктор проявил настойчивость и с согласия Травина тщательно обследовал
его. В заключение удовлетворенно хмыкнул:
- Вас, батенька, на два века хватит. Благословляю во славу русского
характера. Как говорится, ни пуха ни пера!
Но и об этой встрече Травин сейчас умолчал. Он достал записную книжку,
полистал ее помятые, а местами обожженные страницы и захлопнул.
- Бот здесь все... Подробно, начиная от Мурманска..

"Столичный" тракт

...В Мурманск Травин прибыл 20 ноября 1929 года. Дальше по берегу в
Архангельск. Зима на Кольском берегу много теплее сибирской. Да и полярная
ночь, начавшаяся в конце ноября, далека от того, что он представлял по
многочисленным описаниям: туманные сумерки, а в полдень и вовсе светло.
Необычны только сполохи северного сияния.
Море, подогретое Гольфстримом, дышало сыростью. Льды в этом краю,
чувствовавшие себя в гостях даже зимой, жались в устьях речушек. Снег на
самом берегу тоже не держится: сбит прибойной волной, изъеден моросями, сдут
ветрами. Сугробы только в тундре, в заветренных местах, в расщелинах, а
рядом голый обледенелый гранит.
Пустынно. Тресковый сезон кончился, рыбацкие станы с соляными складами,
бараками, пристанями и небольшими рыбозаводами пустовали. На берегах
сушились корбасы.
Прибрежные скалы, высокие и обрывистые. Кое-где срезанные мысы или
отмели - егры. Чем восточнее, тем ниже. Пологий берег Беломорского горла так
слит со льдом, что отличить, где море, где суша, можно лишь по торосам. До
противоположной стороны горла каких-то пятьдесят километров. Но бугристый
припай, постепенно нараставший с обеих сторон, еще не сошелся: в середине
пролива зияли трещины н полыньи. Прежде чем сделать очередной шаг,
приходилось прощупывать снег и осторожно перебираться по качающимся под
ногами льдинам...
Появление Травина на заснеженной набережной Архангельска вызывало
всеобщее удивление. Он катил вдоль Северной Двины, минуя лесопильные заводы,
штабеля бревен. Улицы пересечены множеством коротких переулков. Дома
деревянные, из северной сосны. По улице Павлина Виноградова - главной
магистрали города - звенели трамваи. "Смотри-ка, наоборот ходят", -
удивлялся Глеб левостороннему, на английский манер, движению транспорта.
У трехэтажного дома с колоннами большой памятник.
"Михаил Васильевич Ломоносов", - прочитал Глеб. Он смотрел на усыпанную
снегом скульптуру великого русского северянина.
Ломоносов стоял под суровым беломорским небом с лирой в руках, босой и
в римской тоге. Глебу казалось, что ученый хмурится, будто вопрошая с