"Ко Харуто. Родник (Современная японская новелла) " - читать интересную книгу автора

Если бы больше никто не умер, может быть, я так и не вспомнил бы о
роднике. До того момента умерло уже четверо, но я так и не мог связать эту
цепь смертей воедино. Мне не хотелось слишком много думать о страшном.
Я решил вернуться к тому делу, которым занимался до мобилизации на
трудовой фронт, и стал внештатным редактором одного из небольших
издательств, реорганизованного вскоре после войны. На работу можно было
ходить раз или два в неделю в удобный для меня день. Издательство находилось
неподалеку от вокзала Симбаси. Чтобы добраться туда из квартала Нагасаки в
Тодзима, где находился мой дом, нужно было ехать на поезде до Икэбукуро и
там пересесть на линию Ямадэ.
В то время я разработал некий план, и для его осуществления необходимо
было повидаться с постоянным автором издательства. Когда я надевал костюм,
следов чесотки не было видно, хотя спина, живот и руки все равно ужасно
зудели. Это было признаком улучшения. В тот год чесотка, мучившая меня
неимоверно, стала проходить. После того как желтый гной иссякал и
образовывались черные струпья, кожный зуд становился просто невыносимым.
Однако затем высохшие струпья отваливались, и кожа очищалась.
В тот день я решил съездить к господину М. в Тасонотёфу. М. был
писателем, пользующимся большой популярностью у молодежи и выпустившим за
свою долгую творческую жизнь изрядное количество книг. Я хотел просить его о
переиздании одного его романа. Уверенности в том, что удастся получить
одобрение руководства, у меня не было, но в издательстве, против ожиданий,
все прошло гладко, и особых трудностей на пути осуществления своего плана я
не встретил. Оставалось только попытаться достигнуть договоренности с
автором.
Первое, что я увидел, сойдя с поезда на станции Тасонотёфу, была
цветочная клумба посреди площади. Ухаживали за ней, как видно, плохо - все
цветы заросли травой. Я присел на бетонный барьер, окружавший клумбу, чтобы
немного передохнуть. Отсюда до дома М. было уже совсем близко.
Некоторое время мне пришлось ждать в прихожей. Наконец вместо самого М.
появилась молодая женщина и с огорченным видом объявила, что господин М. не
может меня принять. Стало ясно, что ничего не выйдет. Настаивать и
упрашивать было бесполезно. Я предпочел тихо удалиться.
Не торопясь шел я обратно на станцию. Домой вернулся уже под вечер.
Когда я открывал калитку, меня окликнула какая-то девушка. Она спрашивала,
где живет Исии. Я указал ей на дом вдовы с двумя детьми. Раньше такие девицы
захаживали только в номера Суда, а теперь повадились ходить и к Исидзима.
Поскольку в доме было всего две небольших комнатки, во время визитов детей
отправляли погулять во двор. В руках у них вечно были хлеб, шоколад и прочие
дефицитные вещи, которых мы достать не могли, - разумеется, то были подарки
от девиц легкого поведения.
Вдова работала, по ее словам, уборщицей где-то в больнице, но не прочь
была заработать еще тем же способом, что и Суда с их номерами, то есть
сдавая комнатки для свиданий. Трудно сказать, сколько она с этого имела. Во
всяком случае, девицы к ней приходили часто, а вслед за ними или вместе с
ними являлись парни, с виду похожие на американских солдат. Правда, такого
шума, как в номерах Суда, они не поднимали. Может быть, потому, что
заведение было нелегальное. Тем не менее оно существовало у нас прямо под
боком.