"Ко Харуто. Родник (Современная японская новелла) " - читать интересную книгу автора

находившаяся на другом конце города в квартале Нагасаки, глядя на небо,
пламеневшее от пожаров, мысленно уже прощалась со мной. Двумя днями раньше
она приходила ко мне на свидание, но после налета в течение пяти дней все
свидания были запрещены. На шестой день, когда мы наконец встретились с
Хироко в комнате для свидании, я выглянул в окно и увидел вокруг мертвое
пепелище.
Но и тогда не вспомнил я о роднике. Весь район по соседству с
полицейским участком выгорел дотла. Возможно, кое-кто скажет, что на таком
пожарище и не место было думать о роднике. Как бы то ни было, большая
бомбежка превратила город в сущий ад. Зрелище это не располагало к
ностальгическим воспоминаниям. Тем не менее в камере я писал нечто вроде
мемуаров, записки о своей жизни. В них упоминалось и о Яцусиро.
Политзаключенным в отличие от уголовников разрешалось в тюрьме писать. От
них даже требовали, чтобы они писали. Таким, как я, не слишком разбиравшимся
в теории коммунизма, инспектор тайной полиции сам подсказывал, что именно
писать. Следовало, привлекая соответствующие теоретические положения,
объяснить, почему поверил в коммунизм, почему примкнул к коммунистическому
движению и так далее. Коммунистическое движение уже давно, с самого начала
войны в Китае, подвергалось жестоким репрессиям и к тому времени фактически
перестало существовать. Думаю, можно сказать, что весь народ в той или иной
форме оказывал посильное содействие войне.
Однако подобные мысли не интересовали инспектора тайной полиции. Он
требовал, чтобы человек, переворошив свое прошлое, признал все содеянные
грехи и подписал официальное отречение. Даже случайно заподозренные вроде
меня, никогда не состоявшие в компартии и не принимавшие участия в
коммунистическом движении, все равно должны были во всем "сознаться" и
покаяться. Правда, у меня были кое-какие сомнения относительно характера
войны и ее исхода, но скольких же людей должны были одолевать подобные
сомнения! Подвели меня несколько найденных при обыске книжек "левого"
содержания, которые я взял почитать у приятеля.
Итак, пришлось приступить к написанию исповеди. Мне было обещано, что я
выйду на свободу после того, как записки окажутся на столе у инспектора.
Писал я не каждый день - ежедневно писать было не положено, - и потому
времени на эту работу ушло довольно много. Когда набиралось уже порядочно
исписанных листков, инспектор брал их посмотреть. Если ему что-то не
нравилось, он заставлял меня переписывать.
В своих записках я касался не только коммунистического движения.
Вспоминал все по порядку с самого детства. Вначале как раз шел рассказ о
годах, проведенных в Яцусиро. Написал я и о том, что родился в доме,
принадлежащем цементному заводу, и о том, что в возрасте восьми лет потерял
мать.
Но и тогда не вспомнил я о роднике. У меня было два старших брата, но
оба они умерли в Яцусиро - один за год до смерти отца, а другой полгода
спустя после нее. От всей семьи остались только мы с мачехой, которая пришла
в наш дом через два года после смерти мамы.
Я подробно рассказал в записках о нашей жизни с мачехой после переезда
в Кумамото. Из Яцусиро мы уехали потому, что мачеха была родом из Кумамото и
там у нее был свой дом.
Впоследствии я никогда не навещал Яцусиро не только потому, что у меня
не осталось там родных и близких. Слишком тяжелые воспоминания были связаны