"Джулия Гарвуд. Рискованная игра " - читать интересную книгу автора

По первым средам каждого третьего месяца, средам, которые он про себя
называл пепельными <День покаяния, начало Великого поста>, Том приезжал к
монсеньору Маккиндри, старому, замшелому, морщинистому ирландцу с кривым
носом, сломанным, очевидно, в давней драке. Маккиндри никогда не упускал
возможности выжать из гостя за неделю всю возможную помощь. Том трудился с
утра до вечера. Маккиндри был ворчливым, угрюмым занудой, но обладал
золотым сердцем и сострадательной натурой, хотя сентиментальностью не
отличался и твердо верил, что лень - мать всех пороков, особенно когда дом
священника так нуждается в покраске. Тяжкий труд, по его словам, излечивает
все, даже рак.
Иногда Том сам не понимал, почему так любит монсеньора и считает
родственной душой. Может, потому что в обоих текла ирландская кровь, а
может, из-за философских принципов старика считавшего, что только дураки
горюют о том, чего нельзя исправить. Именно это убеждение позволило ему
вынести бедствия, которые согнули бы даже Иова. Невзгоды Тома были детскими
игрушками по сравнению с жизнью Маккиндри.
И он сделает все, чтобы облегчить бремя старика. Монсеньор так мечтал
о встрече со старыми друзьями! Одним из них был аббат Джеймс Рокхилл,
настоятель Эссампшен Эбби, непосредственный начальник Тома, другого, отца
Винсента Морено, он никогда не встречал. Ни Рокхилл, ни Морено не пожелали
жить в церковном доме вместе с Томом и Маккиндри, предпочитая роскошь
жилища настоятеля церкви Святой Троицы, где горячая вода шла дольше чем
пять минут, а в комнатах были установлены кондиционеры. Церковь Святой
Троицы находилась в центре спального района по другую сторону границы,
разделявшей штаты Миссури и Канзас. Очевидно, приход был довольно богатым,
судя по количеству автомобилей, припаркованных на церковной стоянке по
воскресеньям. Большинство прихожан церкви Милосердной Девы Марии приходили
на службу пешком, поскольку не всегда имели деньги даже на еду.
В желудке у Тома заурчало. Он насквозь пропотел, умирал от жары и
жажды. Сейчас бы не помешало постоять под душем и выпить баночку холодного
пива. За все это время, что он просидел здесь, как индейка в духовке, не
появилось ни одного грешника. Вряд ли в церкви вообще кто-то есть, если не
считать Льюиса, который обожал прятаться в гардеробной и потягивать виски
из бутылки, вечно лежащей в ящике с инструментами.
Том посмотрел на часы, обнаружил, что до заветного мгновения осталось
минуты две, не больше, и, решив, что с него довольно, выключил свет в
исповедальне и потянулся к занавеске. Но тут послышалось характерное
шипение воздуха, издаваемое кожаной подушечкой под коленями кающегося. Звук
сопровождался деликатным покашливанием.
Том немедленно выпрямился, вынул изо рта жвачку, обернул фольгой и,
молитвенно склонив голову, поднял деревянную панель.
- Во имя Отца и Сына, - начал он, крестясь.
Несколько секунд прошло в молчании. Кающийся либо собирался с мыслями,
либо с мужеством. Том поправил епитрахиль и стал терпеливо ждать.
Через решетку, разделяющую их, проникал запах туалетной воды Кельвина
Кляйна "Обсешн" - характерный, тяжелый, сладковатый аромат. Том распознал
его, потому что экономка в Риме подарила ему флакон на день рождения. Но,
похоже, кающийся немного переборщил, потому что в исповедальне буквально
нечем было дышать, а смешанный смрад плесени и пота буквально с ног сбивал.
Тому казалось, что на голову надели пластиковый пакет. Он с трудом подавил