"Джулия Гарвуд. Провинциальная девчонка " - читать интересную книгу автора

ее пронзительным смехом.
- Сукин сын, - пробормотал Камерон. - Глупый сукин сын. Он достаточно
увидел!
Осталось только вернуться домой, вернее, в снятую однокомнатную
квартиру в убогом квартале района складских помещений, и метаться по
комнате, сходя с ума от злости, тревожась, кипя гневом. Бутылка
шотландского виски только подогрела бешенство.
Часа в два утра двое пьяниц затеяли драку под его окном. Камерон с
брезгливым любопытством наблюдал за сценой. У одного из них оказался нож, и
Камерон от души надеялся, что он ударит соперника хотя бы для того, чтобы
тот заткнулся. Но кто-то, должно быть, вызвал полицию. Несколько минут
спустя раздался вой сирен, и рядом: остановилась патрульная машина. В ней
сидели двое полицейских. Они быстро обезоружили придурка с ножом и влепили
обоих в каменную стену. Из раны на голове пьяницы брызнула кровь,
казавшаяся переливчатой в ослепительном свете фонарей, и несчастный,
потеряв сознание, сполз на землю.
Полисмен, ни за что ни про что избивший его, выкрикнул грубое
ругательство и, перевернув бесчувственного человека на живот, придавил
коленями его спину, надел наручники и потащил к машине. Второй покорно ждал
своей очереди, и вскоре оба уже были заперты в задней части машины,
свернувшей к городской тюрьме.
Камерон сделал большой глоток виски и тыльной стороной ладони вытер
пот со лба. Сцена просто потрясла его, особенно наручники! Он не вынесет
никаких наручников! И тюрьмы тоже! Лучше уж покончить с собой... если бы
хватило мужества. Он всегда страдал клаустрофобией, с годами все
усиливавшейся, И в последнее время, оказавшись в комнате без окон,
чувствовал стеснение в груди, словно его душили. Перестал пользоваться
лифтами, предпочитая подниматься на семь пролетов, чем провести
тридцать-сорок секунд в металлической коробке, стиснутым, подобно сардине в
консервной банке, вместе с другими сотрудниками.
Господи Боже, почему он не подумал о своей клаустрофобии, прежде чем
согласиться на это безумие?
Он знал ответ, но был достаточно пьян, чтобы назвать причину вслух.
Жадность. Гребаная жадность. Джон был движущей силой, мозговым центром,
умел предвидеть развитие событий на два хода вперед и, кроме того, успел
завести связи в финансовых кругах. С пылом и страстью бродячего
проповедника-евангелиста он клялся, что сделает всех их богатыми. Дьявол,
да они уже богаты! Но он также сумел ловко сыграть на их глупой алчности. И
когда начал поговаривать о самоубийстве, уже знал, что они запаникуют. Они
не могли потерять Джона и сделали бы все, чтобы он был счастлив.
Именно на это и рассчитывал подонок.
Камерон с глазами, налитыми кровью от пьянства, прикончил бутылку и
лег спать. Похмелье было таким жестоким, что на следующее утро он мучился
едва не до полудня. Было воскресенье, на работу только завтра....
Немного придя в себя, он составил план. Ему необходимо неопровержимое
доказательство для Престона и Даллас. Как только они поймут, что стали
игрушками в руках Джона, Камерон потребует разделить лежащие на счету
деньги и расстаться с миром. Он не собирается ждать своей доли еше пять
лет. После того, что сотворил Джон, Камерон был в состоянии думать только о
том, как бы смыться, пока не поймали.