"Кохэй Хата. Госпожа Кага Сенагон " - читать интересную книгу автора

Кохэй Хата

Госпожа Кага Сенагон

I

Белым тоненьким пальцем она дважды легонько ткнула в воздух - о,
безнадежная пустота. Взгляд ее вопрошал Тамэтоки.
- ? - Он туговат был на ухо, а потому, поддернув штанины хакама на
коленях, подполз поближе, чтобы понять куда глядит Кохебу.
Монахиня снова, тихо и медленно, дважды ткнула пальчиком в воздух.
- А-а... - догадался он и, затаив дыханье, повернулся лицом к саду.
Прячась от разгорающегося летнего солнца, короткохвостые птички
лепились по красным перилам галереи под сенью храмовой кровли, топорща
зеленые грудки и закидывая клювы. В саду мхов с его низкими кустами,
разбросанными искусно среди нескольких кленов и скалистых камней, - ближе,
правда, к западной стороне сада, - смиренно уступая ручью дорогу, высились
над стрехою две горные вишни в ослепительно-зеленой густой листве.
В "Изборнике" Содзе Хэндзе есть стихотворение... Когда государь Рэйдзэй
был еще наследным принцем, хозяином Весеннего дворца, он со свитою вельмож
отправился в Мурасакино, в храм Уринъин - Лес облаков, - "поохотиться" на
цветущие вишни, а преподобный Хэндзе сложил им вослед:

Досада какая!
Вельможи Дворца Весны
Гурьбой столпились
И глядят на вишенный цвет,
Как будто владеют им.

А сто лет спустя, этой весной, в третий год правленья под девизом
Долгая гармония, у простой, в один ряд, ограды Уринъина зазвучали бодрые
голоса передовых. Это приехал сюда наследный принц Ацухира, оберегаемый
господами Еримити, Канэхира и прочими вельможами Весеннего дворца во главе
со старшим советником Митицуна, наставником принца. И до того весело и
стройно приветствовала молодежь облака вишневых цветов, что Кохебу, некогда
тоже фрейлина государыни Акико, не удержалась и, выйдя из комнаты,
остановилась на краю галереи. "Досада какая!" - пробормотала она тогда.
А ведь рядом... И молодая монахиня, которая все еще не успела
свыкнуться со своими коротко остриженными волосами, поведала Тамэтоки, что
сюда, где теперь его постель, перебралась как-то Мурасаки, гонимая
мучительной болью, здесь она лежала за ширмами.
Кохебу говорила с виноватым видом. Но у него сердце сжалось, едва он
вообразил себе, какое одиночество испытала дочь при словах Кохебу, и он
выказал слабость: прослезился.
Кохебу откинула челку и молча уткнулась в широкий рукав кимоно, только
тоненький указательный палец, обращенный к саду, слегка шевелился.
Мурасаки Сикибу лежала пластом на толстой циновке, затканной по краю
узором в виде облаков хризантем. Кохебу стояла на коленях у края галереи,
обернувшись к ней. Услышав "Досада какая!", та почти шаловливо улыбнулась и,
подняв исхудавший палец, дважды повела им над своим лицом. Ветер так близко