"Вильгельм Гауф. Фантасмагория в Бременском винном погребке (Осенний подарок друзьям вина) " - читать интересную книгу автора

_______________
* Года (лат.).

- Так, а теперь спокойной ночи, фрау Роза, - уже приветливее прибавил
старик служитель, укладывая штофики в корзиночку, - спокойной ночи и
счастливо оставаться. Сюда, сюда, нет, не за угол, на выход из погреба
сюда, уважаемый. Не наткнитесь на бочки, идемте, я посвечу.
- Ни в коем случае, - возразил я, - теперь только начнется настоящая
жизнь. Пока было лишь предвкушение. Принеси мне туда, в большую залу,
коллекционного вина урожая двадцать второго года, так, две-три бутылки. Я
видел, как это вино зеленело, при мне его давили. Я уже отдал дань
восхищения старым годам, теперь надо воздать должное и моему времени.
Бедняга застыл, выпучив глаза, и, казалось, не верил своим ушам.
- Сударь, грех так шутить, - торжественно произнес он наконец. -
Сегодняшней ночью я не останусь здесь ни за какие блага, не останусь, и
все тут.
- А кто говорит тебе оставаться? Подай вино, и с богом. Я хочу
справить сегодня ночь воспоминаний и облюбовал для этого дела твой
погребок, ты мне не нужен.
- Но я не имею права оставить вас одного, - возразил он. - Я,
конечно, понимаю, что вы, не во гнев вашей милости будь сказано, погребок
не обворуете, но это не разрешается.
- Ну, в таком случае запри меня тут, в помещении, повесь на дверь
тяжеленный замок, чтоб я не мог выбраться, а в шесть утра разбуди и получи
причитающиеся с меня деньги.
Старик попытался было возражать, но напрасно, в конце концов он
поставил на стол три бутылки вина и девять свечей, вытер зеленый бокал,
налил мне коллекционного вина двадцать второго года и пожелал, по всему
видно, с тяжелым сердцем, спокойной ночи. Он действительно запер дверь на
два поворота ключа и повесил еще замок, мне подумалось, скорее из
заботливого опасения за меня, чем из пристрастия к своему погребу. Как раз
пробило половину двенадцатого. Я слышал, как он сотворил молитву и
поспешил уйти. Шаги его доносились все глуше и глуше, но, когда он запер
наружную дверь, под сводами в переходах и залах грянуло точно из пушки.


Итак, наконец мы с тобой наедине, о душа, глубоко внизу, под землей.
Наверху, на земле, люди спят, им снятся сны, а здесь вокруг меня тоже спят
в своих гробах духи вина. О чем грезится им? Может быть, об их
быстротечном детстве, может быть, они вспоминают о далеких горах, где они
родились, где выросли, о многоводном старике отце, о Рейне, каждую ночь
ласково напевавшем им колыбельную песню?
Вспоминаете ли вы солнце - нежную мать, поцелуем пробудившую вас ото
сна, когда в ясную весеннюю пору вы впервые открыли глазки и взглянули
вниз на чудесную рейнскую землю? Вспоминаете ли вы еще, как май пришел в
свой немецкий парадиз и мать одела вас зелеными платьицами - листвой, а
старик отец этому очень радовался, поглядывал вверх из своего зеленого
ложа, кивал нам и весело журчал у камня Лорелеи?
А ты, душа, вспоминаешь ли и ты розовые дни юности? Мягкие холмы
своей родины, покрытые виноградниками, синие воды могучей реки, цветущие