"Вильгельм Гауф. Фантасмагория в Бременском винном погребке (Осенний подарок друзьям вина) " - читать интересную книгу автора

Рюдесгеймец, 1726 года рождения. Направо Павел, налево Иаков, добрый
Иаков!
А в чем их заслуги? Вы еще спрашиваете? Разве вы не видите, как
старик наливает в зеленый бокал, как он подает мне великолепную кровь
апостола? Багряным золотом сверкает она в стакане. Когда его растило
солнце на Иоганнесберге, оно было светлое, чуть золотистое. Столетие
сгустило его окраску! Какие слова найти, чтобы определить упоительный
букет, который исходит от бокала? Соберите цвет всевозможных деревьев,
сорвите все полевые цветы, прибавьте индийские пряности, опрыскайте
амброй, окурите пахучей янтарной смолой эти прохладные подвалы, смешайте
все эти тончайшие ароматы, подобно тому как пчела собирает воедино мед из
всевозможных цветов, какой же это слабый, какой обычный запах, недостойный
нежного благоухания вашего кубка, уроженцы Бингена и Лаубенгейма,
недостойный вашего благоухания, уроженцы Ниренштейна 1718 года.
- Вы качаете головой, отец? Осуждаете, что меня так радует встреча с
вашими старыми знакомыми? Вот, друг, возьми бокал, выпей за процветание
двенадцати! Давай чокнемся за их здоровье!
- Боже упаси, чтобы я в сегодняшнюю ночь хоть каплю выпил, - ответил
он, - с нечистым шутки плохи. Перепробуйте все штофики, и пойдемте дальше.
Меня в этом подвале жуть берет!
- Что же, тогда спокойной ночи, старожилы с берегов Рейна, и
сердечное спасибо за усладу! И знайте, я рад услужить вам - и тебе, мой
крепкий, пламенный Иуда, и тебе, мой нежный ласковый Андрей, и тебе, мой
Иоанн, придите ко мне, я жду вас, жду!
- Царю небесный! - прервал меня старик, он захлопнул дверь и поспешил
повернуть ключ в замке. - Видно, вы опьянели от нескольких глотков вина,
раз призываете нечистого! Разве не знаете, что сегодняшней ночью, как
всегда в ночь на первое сентября, встают духи вина и ходят друг к другу в
гости? Пусть мне откажут от места, но, если вы опять поведете такие речи,
я убегу. Еще не пробило двенадцати, но ведь в любую минуту из бочки может
вылезти винный дух с богомерзкой рожей и до смерти напугать нас!
- Отец, ты бредишь! Но успокойся, я не пророню больше ни слова, чтобы
не пробудить твоих винных привидений. А теперь отведи меня к Розе.
Мы продолжали наш путь; мы вошли в новый подвал, в бременский розовый
садик. Там лежала она, наша старая Роза, большая, огромная, внушительная и
высокомерная с виду. Какая огромная бочка, и каждый бокал стоит золота.
Год рождения 1615-й! О, благородная лоза, скажи, где руки, что сажали
тебя, где глаза, что радовались твоему цветению, где все те веселые люди,
что встречали ликованием твои богатые грозди, когда их срезали на
прирейнских холмах, когда давили ягоды, освобождая их от выжимок, и в чаны
золотой струей стекал сок? Эти люди исчезли, как волны многоводной реки,
омывавшей твой родной виноградник. Где они, где старые господа ганзейцы,
почтенные сенаторы, отцы этого старого города, те, что сорвали тебя,
благоуханная роза, и пересадили под здешние прохладные своды на радость
внукам? Ступайте на Анстариевское кладбище, подымитесь к церкви Божьей
матери и возьмите вино на их могилы! Они ушли, и вместе с ними ушло два
столетия!
Итак, за ваше здоровье, почтенные господа anno* 1615, и за здоровье
ваших достойных внуков, столь гостеприимно протянувших руку мне, чужому в
их городе, и угостивших меня здешним бальзамом.