"Джеффри Хаусхолд. Одинокий волк " - читать интересную книгу автора

какой-нибудь норе на берегу, где в конце концов мой труп и будет обнаружен.
Полицию и власти окрестных селений предупредят, что разыскивается полуживой
незнакомец, но по другим районам мое описание скорее всего рассылать не
станут. Руководство охраной Его дома официальных сведений о моем
существовании не имело, а своими неофициальными сведениями постарается
делиться как можно меньше. Укради я ручные часы вместо охоты на главу
государства - мое фото было бы в каждом полицейском участке.
Если бы я мог ходить, иметь новые брюки и миновать, не привлекая к себе
внимания, опасную зону, возможность уехать из этой страны совсем сбрасывать
со счета, пожалуй, не стоило бы. У меня был паспорт, карты и деньги. На
местном языке я говорил так, что подловить меня мог бы только хорошо
образованный человек, способный уловить некоторые неправильности речи.
Дорогой старина Святой Георгий, как я по-дружески называл здешнего посла в
Лондоне, утверждает, что я говорю на диалекте, но для него не столько важен
акцент, сколько безупречная грамматика. Таков один из предрассудков,
свойственных международному ведомству. Хорошо подготовленному дипломату,
например, полагается писать по-французски, как Богу, а говорить он может,
как косноязычный гомик из Женевы.
Мне бы хотелось извиниться перед Святым Георгием. За последние сутки
ему наверняка пришлось потратить несколько часов на шифрованную переписку по
поводу меня, отвечая насколько только можно вежливо, что телохранители его
высокочтимого хозяина - это банда безмозглых дураков, и следом -
категорическое письмо о том, что я состою членом его клуба, что примешивать
меня к таком делу - совершенная бессмыслица и что он просто не в состоянии в
это поверить. Боюсь, что он получит выговор. Личная охрана действовала по
реальной обстановке совершенно правильно.
Сейчас, наверное, воскресный вечер; схватили меня в субботу, но столько
ли с того момента прошло времени, я не уверен. День у меня выпал, но
случилось ли это на моем дереве или на островке, сказать трудно.
Где нахожусь, я примерно знал. Понимал также, что следует выбраться из
этой хаотичной горно-лесистой местности, для чего надо выйти на любую дорогу
вдоль речки. Мое передвижение было бы нетрудным, если бы имелись костыли, но
никак не удавалось отыскать палки подходящей длины с изгибом, чтобы
опираться на них подмышками. Теперь, когда я думаю об этом, задача была для
меня практически неразрешимой, но тогда я так разозлился на себя, что от
бессилия по-ребячьи расплакался. Силы в руках нажать как следует на нож не
хватало, а палки нужной длины и формы не попадались. Целый час я бушевал и
ругал себя последними словами. Казалось, мой дух окончательно сломлен.
Простительно, конечно. Я ничего не мог, и какая разница, если сотворить чудо
изготовления костылей мне не по силам, а с неба они мне не свалятся!
Не оставалось ничего иного, как сотворить чудо самому: решил попытаться
двигаться вперед без костылей. Взяв в руки что покрепче для опоры, я сумел
одолеть мили четыре; по ровному месту я тащился на ногах, небольшие
препятствия преодолевал ползком и ползком же двигался, сколько только мог,
когда боль в ногах становилась нестерпимой. Вспоминаю общеизвестный казус,
когда приходится волочить тяжелый чемодан на большое расстояние:
перекладываешь его из одной руки в другую и делаешь это все чаще и чаще,
пока не оказываешься перед выбором - продолжать терпеть боль в правой руке
или поменять ее на мгновенно возникающую боль в левой. То же испытывал и я,
переходя от ползанья к ходьбе и обратно к ползанью.