"Джеймс Хэвок. Мясная лавка в раю (английский андеграунд) " - читать интересную книгу автора

пенисы сонных мальчишек-волчат, в то время как ведьмы корчатся на пригорках,
предлагая заразные кости. Копромаг заколдовывает все говно всех лесов;
одержимые комья подскакивают и пляшут под взмахами его рук, потом срываются
с места и ломятся липкими батальонами, как големы отходов, обугленные в
парящих печах розоватого синего света.
Образ повелевает, суть пятится в метаморфоз. В одеянье из дряблых
бессильных брильянтов и шлаков, отжегшихся при рожденье комет, пожирая
святые грибы. Громыхание бивней и блещущих стекловидных фетишей, виснущих с
крестовой медной нити, зашившей пизду моей инфанты-рабыни, когда она умащает
мой торс вязким клейстером из стрихнина, гнилых орхидей, чемерицы и
мочевины, вводит клизму со смесью шакальих печенок и перекиси водорода. Ее
лицо превращается в шмат трепещущей ворвани в жарких волнах урана, когда она
растирает до блеска рычащий серп волчьих голов, что выколот у меня в паху,
полируя увечные символы вечношипящего яда; первая кровь из откушенных
пальцев пачкает благовоние, коим она массирует мой мощный анус и гениталии,
кочегаря плавильные горны в основании таза. Мой член разрушает все святые
обеты, топорщатся, воя, меха серебра, он мгновенно встает на дыбы, затем,
грохоча как ременный бич, блюет жидким кобальтом. Журчащая умбра запрудила
выход из моего пупа, грудинные щупальца сдергивают ожерелья, вскрыв амулет,
что был заперт проклятьями сладострастья.
Мстящий дух приапизма заполоняет леса, рвет плеву рассудка. Сатиры с
эрекцией до самой груди выскакивают из преисподней, свободны от целых эонов
тролльского рабства; куклы земли жуют корень убийственной пижмы, прощальный
поцелуй похоти. Девочка-девственница встает на колени спиной к своему
господину, прижимаясь лицом к задохнувшейся почве, предлагая вниманию
поднятый задик в рунических ранах, паутину сиреневых шрамов, в эпицентре
которой находится заткнутый вход. Я спускаюсь осколками, рука чужака рвет за
цепь свинцовую пробку, открывая наклонную розовую дыру, что смазана
скороспелым салом. Мой шершавый язык лунатически трет этот смачный,
несовершенный портал; мозговые полотна мои украшают распятия раскаленных
апостолов, красные лабиринты моря, головоломка упавших навзничь скрипящих
опилок. Круговые врата раскрывают свой зев, соча эстуарий пахучей слюны,
внутренние мембраны булькают и пульсируют, испуская сиреневый пар.
Рудиментарные клочья вбирают щупальцевидную членоподобность, становясь
беспощадными башнями паранойи.
Струны ректальной плоти с остриями в бирюзовом кератине вылетают
изнутри окольцевать мой пенис, крючья пронзают вздутую головку, откуда тут
же хлещет кровь спастических щенков, удушенных ошейниками моросящих выменей,
проглоченных клокочущим всеядным мясом, всасывающим меня по рукоять кинжала.
Жертвоприношение кончается внутрикишечной яростью, брюшина расцветает шоком
анаконд, залупа моего таранящего хуя вылупляется из-под ее свисающей груди,
облеплена визжащими кишками. Собаки ссут во рву на свадебный пирог из
сгнивших гиацинтов.
Эрогенный колдун вырывается из своей матрицы, древней, как водовороты
творенья. Сатиры корежатся под его заклинаниями, лопаясь от спонтанных
оргазмов, пенные пентаграммы замерзшего семени рушатся ритуалами ночи, все
пропитано мускусом многокрылых зверей. Культы похоти фей оживают в подземных
перистых яслях, лепестки на огне, патетичные эльфы ебутся, пуская слюну, под
ритмичное хлюпанье освежеванных крыльев. Суккубы бросают охранные пашни
слоновой кости, чтоб вздеть себя на тяжелые толстые члены заклятых