"Джеймс Хэвок. Мясная лавка в раю (английский андеграунд) " - читать интересную книгу автора

4. Рассвет раздевается элегичными змеевиками, горизонт - оттенка блюза
тщеславия, демонографичный, рифленый колесами, поднятыми для расчленения
осужденных. В замке червя - палач света, восставший на злаки, уже истощенные
сочлененьем грехов, спаливших шелковые договоры, пакты, заключенные со
жнецами архангелами-кретинами. Брачные залы забиты морскою добычей,
потрохами гробов, кувшинами, полными детских пальцев и засохших цветков
дикой розы. Проституточий лейтмотиф в пульмонарных тонах. Прибита к кресту
за преступленье концепции, голая бритая невеста понесла на волчьем бегу.
5. Ее колоссальный живот - исковерканный континент, столетья
восславленного инцеста. Артерии рвутся, как только цинготные клешни
всплывают из бездны, киша эктоплазменными паразитами, рвя дыры в оплывшем
родильном мясе и бедерном жире под мощным дождем из кровавых сгустков,
подобных герпесным дыням. Вопли труда застывают в желе в богохульных
хранилищах.
6. Сиамский четырехног прет вперед на шерстистом шланге, сросшись в
переносице и промежности. Взъярясь на сей тайный междоусобный мятеж,
прародитель дробит черепа-близнецы о скалу, потом бросается с бой,
вооруженный кинжалами, и воздевает нарубленные костяки в высоченной сетчатой
мешковине из спаянных щупалец каракатиц.
7. Убийство есть сексуальный плащ, что натянут на плечи подобно тому,
как вороны молятся в везувиальную ночь. Истинносущая вера заключена в
закланьи невинных детей, что иначе бы выросли, ставши священниками,
тюремщиками, мужьями-отцами, лжецами, цензорами и калофобами. Крючья летят с
мертвых спутников, дабы затормозить восстание утреннего светила. Миллионы
теней строят своды, сваи и склепы сквозь лежащую в хаосе солнечную систему.
Отныне всякая жизнь калибруется взлетом и спуском топоров гильотины.
8. Я, Жиль де Рэ, Генерал-Канавопыт, сжигатель розовой венеры,
черепополз, пожинающий людоедских смоляных лялек, чье венереческое искусство
фигурной рубки зарешетило меховые порталы старух, пристрастившихся к
самоебству при помощи жертв абортов; выродок, плющащий полного опырашей
осла, огненный парень на конце бечевы, чьи межзвездные пасеки вышвырнут
шершней в спермопещеры серебристых кошмаров; волхв требухи младенцев,
поджигающий кости-пульсары наркотической скотобойни оргазма, король шакальей
дыры, дергающийся на приходе в мертвой удавке из окостеневшего семени.
9. Кровяные сосульки на зарешеченных окнах ваших лачуг, выходящих на
север луны, восставшей в зените своих волчьих проступков, отцеубийственные
челюсти, что тащат к вам прямо на стол расчлененную правду. Пируйте ж моим
кровеносным мясом, либидонозными эликсирами, коль страждете слиться с
яростной жизнью взамен ее обезвоженной тени. Ваши нежные уши ни за что не
избегнут изъятия вшей, что свершит мой слюнявый завет, калечащий евангелизм
Жиля де Рэ посреди руин. Кодексы кожаной библии указуют циклический
метаморфоз. Узрите же жизнь, посвященную идолу волчьего секса, травле алого
фетиша, коий сулит трансцендентные глюки.
10. Настоящая экзистенция есть бесконечный каловорот и оргазм, спираль
пароксизмов, зараженных мутантной красой. Ненасытный душевный промискуитет
заставляет визионера канав определить эллиптическую порнографию, вверив
бразды правления хромосоме калигулы; ориентирные костровища в дорсальном
доминионе освещают путь к дому инстинктам убийства. Система секса и
скотобойни дырявит полог магнолии. Убийца взрастает из замерзших степей,
пробный камень из опиума и серебра глубоко забит в зад; он идет по звериному