"Джеймс Хэвок. Мясная лавка в раю (английский андеграунд) " - читать интересную книгу автора

этот сверхъестественный орган. Когда Момус блаженно ложится с ужасным
мурчаньем, звучащим, как лимфа из жопы, она меняет правую руку на левую;
ловко разрезывает его член от головки до корня припрятанной бритвой. Пока
человекокот содрогается в шоке, она с силой тянет за края свежей кожи. Та
начинает раскручиваться, как свиток, и, наконец, повисает до пола на
красненьких нитях, тянущихся от бывшего члена ублюдка, который теперь стал
размером не больше мизинца младенца. Потрясена несмываемым счастьем,
Люперкалия отрывает мясистую простынь, бросается прочь из вонючих
апартаментов и запирается у себя в подвале с кровавым трофеем.
Решетка из иероглифов выколота на рулоне приапической кожи: полный
пагубный алфавит, сумма тайного знания нескольких тысячелетий. Заклятья,
способные заключить смерть, пересмерть, или жизнь в бутыль из-под уксуса;
заклятья, способные содрать кожу с пахаря и заставить ее пролезть сквозь
замочную скважину; заставить одежные плечики взбунтоваться и превратить
костровища в поносные воды.
Заклятья, способные освободить Люперкалию.
День за днем она практиковалась, перебирая песнь за песнью, дрочила
себя до мозолей, добиваясь все более эффективных оргазмов; и, наконец,
избранник ее воплотился. Он принес с собой осыпь арктических плоскогорий,
глашатай слез, прародитель казней. Тучный Инкуб с черным льдом под крайнею
плотью. По ночам он пускал в оборот всех колдуний по очереди, и ебал их,
видящих белые сны. Вскоре они замерзали и превращались в сосульки, падавшие
с кровати и разлетавшиеся на сотни осколков по плиткам известняка.
Все это время Момус шипел и рычал и плевался на своем чердаке. Скребя
по коростам на члене, он случайно содрал их, выпустив злобных
пантероподобных монстров; поначалу бесплотные, они быстро наелись дерьма и
стали, как осьминоги. Отчаянно рвясь вернуть свиток, пока все колдуньи не
стали замерзшей крупой, сии флуктуирующие формы просочились под дверь и
набросились на Инкуба в момент прелюбодеяния, угнездившись промеж его ягодиц
и долбя напряженную перепонку мертвыми, глубоководными клювами. В гневе
Инкуб тяжело сел жопой на пол, расплющив мятежников всмятку. Он встал,
студенисто волнуясь, и медленно перенес свою тушу наверх, в мансарду.
Момус стоял на кровати и лез на стенку; почти неживой, окруженный
лужами крови. Парочка монстров нелепо каталась в углу, пытаясь облипнуть
селедочной чешуей. Инкуб наступил на них. Потом он вырвал свой левый
указательный палец и поднес его увечной рукой, будто гвоздь, к горлу Момуса,
правая же тем временем превратилась в молот из твердого мяса. Одним страшным
ударом он прибил человекокота к стене; выдох северного огня поджег его
корчащееся тело.
Пока Момус горел - а горел он в холодном огне несколько долгих недель -
Инкуб возвестил себя королем избушки на курьих ножках, а Люперкалию - своей
королевой; манифестировал будущий блеск анального изнасилованья. Пока он был
занят приготовлением брачного ложа, Люперкалия вынула из тайника волшебную
кожу, чтобы найти заклятье, способное низложить его до коронации. Тщетно.
Она позабыла засолить святой свиток, и теперь он стал просто полным подносом
личинок.
Люперкалия спрыгнула со сковородки в огонь; и действительно, ей
пришлось нюхать дым горелого мяса до самого дня ее смерти.

БЛИЗНЕЦЫ-ОБРУБКИ