"Мартин Хайдеггер. Язык (Философско-культурологическая исследовательская лаборатория "ЭЙДОС")" - читать интересную книгу автора

стихотворении среди других вещей. Место прибытия, названное в зове, есть
присутствие, таящееся в отсутствии. В такое прибытие зовет именующий зов.
Название - это приглашение. Названная вещь становится вещью людей. Падающий
снег приглашает человека под ночное небо. Звон вечернего колокола приглашает
смертных к божествам. Дом и стол связывает смертных на земле. Названные вещи
собирают, зовут небо и землю, смертных и божества. Четыре изначально едины
друг в друге. Вещи пребывают средокрестием четырех. Это собирающее
пребывание есть вещь вещей. Мы называем пребывающее как вещь вещей
средонрестие3 земли и неба, смертных и божеств: миром. В названии вещи
взывают к своей вещности. Вещая, они раскрывают мир, в котором пребывают
Вещи и который пребывает в них. Вещая, вещи несут мир. В старом немецком
языке несение, ведение называлось хранением. Вещая, вещи является вещами.
Вещая, они хранят мир.
11

Первая строфа зовет вещи к вещам. Название, зовущее вещи, зовет,
приглашает их и одновременно призывает к вещам, преклоняет перед миром, из
которого они появились. Поэтому первая строфа зовет не просто вещи. Она
зовет одновременно мир. Она вызывает "многих", которые, будучи смертными,
относятся к средокрестию мира. Вещи вещают смертным. Это значит: вещи
помещают смертных в мир. Первая строфа говорит, вызывая вещи.
Вторая строфа говорит иной, чем первая, тональностью. Она тоже
призывает. Но ее зов начинается зовом и названием смертных.

Иной в странствие...

Призваны не все смертные, не многие, а только некоторые: те, что
странствуют по темным тропинкам. Для этих смертных умирать - это
странствовать к концу. В кончине концентрируется высшая скрытность бытия.
Кончина уже опережает смертных. Те, что "в странствии" могут найти на своих
темных тропах дом и стол и не только прежде всего для себя, но и для многих;
так как эти последние мнят: поскольку они обставляют дом и заседают за
столом, постольку они пребывают в житии и вещают вещами.
Вторая строфа начинает призывать к некоторым смертным. Хотя смертные с
божествами, с землей и небом относятся к средокрестию мира, все же обе
первые строки второй строфы собственно еще не зовут в мир. Больше того,
называют они почти, как и первая строфа, только в другой последовательности,
те же вещи: врата, темную тропу. Только две последние строчки второй строфы
зовут собственно мир. Даже называют его по-иному:

Золотятся деревья милостью
Из земли сочащегося сока.

Дерево самородно растет из земли. Она рождает деревья, в которых
открывается благодать неба. Рост дерева зовет. В нем смешивается дурман
цветения и трезвящая прохлада сока.
12

Сохраняющее рост земли и жертва неба принадлежат друг другу. Поэт зовет
деревьев милость. Ею посланные деревья дарят нежданную радость плодов: