"Мартин Хайдеггер. О сущности истины" - читать интересную книгу автора

безразличие еще беднее, чем простое незнание сущности истины?
1. Привычное понятие истины
Что же понимают под "истиной"? Под этим возвышенным и в то же время
стертым и тупым словом "истина" имеется в виду то, что делает истинное
истинным. Что представляет собою нечто истинное? Мы говорим, например:
"Принять участие в осуществлении этой задачи - истинная радость". Мы имеем в
виду: это неподдельная, действительная радость. Истинное, это -
действительное. Так мы говорим о неподдельном золоте в отличие от
фальшивого. Фальшивое золото в действительности не то, чем оно кажется.
Оно - только "кажимость" и поэтому недействительно. Недействительное обычно
противопоставляется действительному. Но ведь мнимое золото - это также нечто
действительное. Поэтому скажем яснее: действительное золото это - настоящее
золото. "Действительно" же как то, так и другое, как настоящее золото, так,
и не в меньшей мере, и имеющее хождение ненастоящее. Следовательно,
истинность настоящего золота не может быть уже оправдана его
действительностью. Снова возникает вопрос: что называется в данном случае
истинным и настоящим? Настоящее золото это такое действительное,
действительность которого согласуется с тем, что мы "собственно" уже заранее
всегда понимаем под словом "золото". И, наоборот, там, где мы предполагаем
фальшивое золото, мы говорим: Здесь что-то не то. Напротив же, относительно
того, что является тем, "что оно есть", мы замечаем: Это то. Вещь та. Однако
слово "истинный" мы относим не только к действительной радости, настоящему
золоту, сущему; истинным мы называем не только все сущее, но истинным или
ложным мы называем прежде всего наши высказывания о сущем, которое само по
своему характеру может быть настоящим или ненастоящим, выступая в той или
иной форме в своей действительности. Высказывание является истинным, если
то, что оно подразумевает и о чем говорит, согласуется с вещью, о которой
высказывается данное суждение. Также и здесь мы говорим: Это правильно. Но
теперь уже правильно является не вещь, а предложение.
Будь это вещь или предложение, истинно то, что правильно, истинное -
это согласующееся. Быть истинным и истина означают здесь согласованность, а
именно согласованность двоякого рода: с одной стороны, совпадение вещи с
тем, что о ней мыслилось раньше, и с другой стороны, совпадение мыслимого в
высказывании с вещью. Этот двойственный характер согласования отражает
традиционное определение сущности истины: veritas est adaequatio rei et
intellectus. Это может означать: Истина есть приравнение вещи к познанию. Но
это может также говорить следующее: Истина есть приравнение познания к вещи.
Действительно, приведенное определение сущности обычно дают в формуле:
veritas est adaequatio intellectus ad rem.
Однако, так понимаемая истина, истина предложения, возможна только на
основе истины вещей: adaequatio rei ad intellectum. Оба понятия сущности
veritas всегда подразумевают ориентацию по ... и мыслят вместе с тем истину
как правильность. Однако речь идет не о простом переходе одного в другое.
Более того, intellectus и res - в каждом отдельном случае имеется в виду
различное. Чтобы убедиться в этом, мы должны свести привычную формулу,
принятую для определения понятия истины к ее ближайшему (средневековому)
источнику. "Veritas als adaequatio rei ad intellectum" - заключает в себе не
трансцендентную идею Канта, согласно которой "предметы считаются с нашим
познанием", - эта идея возникла уже позднее и стала возможной лишь благодаря
признанию субъективности человеческого существа, - а теологическую веру