"Мартин Хайдеггер. Преодоление метафизики" - читать интересную книгу автора

XV. Предмет в смысле объ-екта имеется лишь там, где человек становится
субъектом, где субъект превращается в Я, а Я - в ego cogito; лишь там, где
это cogitare понимается как "изначально синтетическое единство
трансцендентальной апперцепции"; лишь там, где для "логики" завоевана
верховная позиция (в истине как достоверности декартовского "я мыслю").
Только здесь раскрывает себя существо предметного в своей предметности.
Только здесь станет впоследствии возможным и необходимым понять саму
предметность как "новый истинный предмет" и возвести ее до абсолюта (26).
XVI. Субъектность, предмет и рефлексия взаимосвязаны. Только когда
рефлексия будет воспринята как таковая, а именно как основополагающее
отношение к сущему, только тогда станет возможным определить бытие как
предметность.
Восприятие рефлексии как такого отношения заранее предполагает, однако,
что вообще все отношение к сущему воспринимается как repraesentatio: как
представление.
Подобное, однако, может оказаться исторически уместным только когда
???? превратилась в perceptio (27). В основе этого превращения лежит переход
истины как согласования в истину как установленную достоверность, внутри
которой сохраняется adaequatio. Достоверность в качестве самоудостоверения
(воления-самого-себя) есть iustitia в смысле оправдания отношения к сущему и
к его первой причине, и тем самым - принадлежности к сущему. Iustificatio в
смысле, приданном этому слову Реформацией, и ницшевское понятие
справедливости как истины - одно и то же (28).
По своей сути repraesentatio опирается на reflexio. Поэтому существо
предметности как таковой обнаруживается только там, где существо мышления
познается и в собственном смысле осуществляется как "я мыслю нечто", т. е.
как рефлексия.
XVII. Кант вступает на путь продумывания существа рефлексии в
трансцендентальном, т.е. онтологическом смысле. Он делает это в форме
неприметного замечания в "Критике чистого разума" под рубрикой "Об амфиболии
понятий рефлексии". Отрывок включен задним числом, но полон сущностными
прозрениями и размежеванием с Лейбницем, а потому в какой-то мере и со всей
предшествовавшей метафизикой, какою она входит в поле зрения самого Канта,
т.е ocнoвывaющeйcя в своем онтологическом устройстве на Я.
XVIII. Со стороны похоже на то, как будто Я есть лишь подытоживающее
обобщение и абстрагирование существа Я из всех отдельных человеческих Я.
Особенно Декарт мыслит свое собственное Я явно как присущее обособленной
личности (res cogitans, мыслящая вещь, как substantia finita, конечная
субстанция); Кант, правда, продумывает, напротив, "сознание вообще". Однако
Декарт даже свое собственное отдельное Я мыслит уже в свете представления и
представленного, - конечно, пока еще не в нарочитом смысле - Я. Это
представленное Я выступает уже в образе certum, достоверности, которая есть
не что иное как обеспечение представляемого для представления. Здесь уже
правит скрытое отношение к Я как к достоверности самого себя и
представляемого. Только из этого отношения можно понять отдельное Я.
Человеческое Я как доводящая себя до окончательности обособленная самость
может водить себя лишь в свете отношения водящей себя воли, пусть еще не
опознанной, к этому Я. Никакое Я не наличествует "в себе", оно есть "в себе"
всегда лишь как являющееся "внутри себя", т. е. как существо Я (29).
Поэтому последнее существует также и там, где отдельное Я никоим