"Михаил Хейфец. Почему Жаботинский не стал еврейским вождем " - читать интересную книгу автора

хватает образованных людей. Отдай девочку в учение к портнихе, а мальчика -
к плотнику". Мать, однако, открыла небольшой писчебумажный магазин и дала
детям приличное образование. С племянником она позже не разговаривала. Лет
через двадцать пять, когда имя Жаботинского стало известным каждому человеку
в русской литературе, а в еврейских общинах - каждому, племянник попросил у
тети прощения. "Я не сержусь. Прощай", - ответила она юристу и враз
закончила неприятный ей разговор. Хотя еще лет через пять - при содействии
знаменитого сына - помогла родственнику устроиться на службу и даже дала
денег - без отдачи, разумеется.
Такая женщина вырастила Зеэва Жаботинского!
Удивительно, как она верила в талант своего мальчика. Но он сам...
Учился неважно. В конце жизни признал: "Когда немец хочет сделать комплимент
отцу, он говорит: "Ваш сын хорошо воспитан". По-русски в таких случаях
говорят - "ваш сын - первый ученик". Я считаю, что высшая мера мужского и
божественного начала... выражена в замечательно волшебном слове шайгес
(сорванец). Если можешь стать сорванцом, стань им! Ну, а коли не можешь -
если тебе ничем не помочь, ну, тогда иди, становись "первым учеником" (I,
540). И в школе он считался злостным прогульщиком... "Все, чему я научился в
детстве, я научился не в школе", - так напишет в старости.
Сколько раз, к слову, пытался он сдавать вступительные экзамены в
гимназию, куда для еврейских детей доступ в принципе имелся, но как
правило - "через Его Величество Подкуп". У матери денег на взятку не было, а
он все-таки чудом пробился в класс. И - внимание, внимание! - сам бросил
гимназию. Почему? "Я клянусь, - писал он через тридцать лет, - я не знаю.
Это случилось потому что потому". Встал и ушел (как полвека спустя - Иосиф
Бродский, но уже в советской школе!). Всего за полтора года до выпускных
экзаменов. И гордился этим поступком - всю жизнь. Потому что, окончив
гимназию, объяснял потом, он бы непременно поступил в университет, закончив
университет, стал бы адвокатом. Началась бы война - не пошел натурально
добровольцем в армию, ведь у адвоката большая и выгодная клиентура... В
итоге большевики, приняв во внимание "реакционные взгляды", одарили бы Зеэва
пулей и ямой - без гроба и могильной плиты... "Я неоднократно подумывал
написать научный трактат "Как важно уметь совершать глупые поступки". Самое
невероятное, что он уговорил мать согласиться с безумным для еврейского
мальчика поступком!
Правда, тогда, в предпоследнем классе, он превосходно владел не только
русским языком и знал чуть не наизусть всю классику российской словесности.
Старшая сестра выучила брата говорить и читать по-английски, кузен -
по-французски: читать любимые приключенческие книги. Одноклассник научил
польскому (Зеэв хотел читать Мицкевича в оригинале), сам он - по
самоучителю - выучил испанский. Слушая разговоры матери с родней, освоил (и,
к слову, очень недурно) идиш, а учитель (знаменитый Равницкий) дал ему
первые уроки иврита. Так что к семнадцати годам юноша владел семью языками.
(Но, заметьте, не латынью и не эллинским, которые преподавали ему в
гимназии...)
С тринадцати лет мальчик стал рассылать по редакциям свои переводы и
оригинальные тексты. Среди переводов, к слову, найдем знаменитый до сих пор
в России текст "Ворона" Эдгара По. Бросив гимназию, уехал за границу, где
ему разрешили поступить в университет без аттестата зрелости, и отправился
туда не нахлебником матери или старшей сестры, а полноценным работником: