"Молли Хейкрафт. Прекрасная Джоан " - читать интересную книгу автора

Опустив вуаль ниже, я глубоко вздохнула. И зачем только я, подобно
своему брату, принцу Ричарду, унаследовала огненно-золотые волосы
Плантагенетов, голубые глаза и молочно-белую кожу, которая на солнце
шелушится и становится веснушчатой? У нашей матушки, королевы Элинор (на
французский лад ее называли Альенорой), великолепная смуглая кожа; она не
обгорает на солнце, а лишь покрывается красивым загаром. Однако,
поразмыслив, я должна была признать, что ни в Аквитании, на родине матушки,
ни в Англии - владениях нашего отца, короля, - ей не приходилось переносить
жестокую жару, с которой я принуждена была мириться вот уже двенадцать лет.
Не говоря о том, что теперь матушка уже больше года находится в заточении и
по приказу отца ее держат в старом, сыром Винчестерском замке, за толстыми
каменными стенами, - она, наверное, дрожит там от холода и зимой и летом.
Зачем отцу понадобилось отправлять ее туда? Они часто ссорились; помню,
в детстве я не раз слышала их крики. Однако бракосочетание состоялось по
взаимной и страстной любви - их роман начался, когда матушка еще звалась
королевой Альенорой и была женой короля Людовика VII Французского, а отец -
молодым Генрихом, наследником английского престола. Так что же вызвало столь
резкую перемену в их отношениях? Стоя на палубе рядом с моим дорогим
Уильямом, я вспоминала матушку - быть может, потому, что она в свое время
тоже принимала участие в Крестовом походе. Однако она отправилась в Святую
землю более сорока лет назад, в 1148 году; таким образом, на ее долю выпал
Второй крестовый поход. Наш был Третьим.
Внезапно палуба под моими ногами накренилась, и я мгновенно вернулась
из прошлого. Резкий порыв теплого ветра наполнил паруса у меня над головой и
быстро погнал наше неуклюжее судно к гавани. На судах, составлявших наш
флот, - галеонах, караках, парусных больших и малых галерах - затрепетали на
ветру флажки и знамена.
Воодушевление все более охватывало меня; вокруг слышались громкие
голоса и смех. Мой дорогой господин и повелитель перешел на самый нос, чтобы
показаться толпе крестоносцев и матросов на нижней палубе. Он обернулся и
жестом велел мне подойти к нему. Никогда еще мой царственный супруг, который
и так отличался необыкновенной красотой, не был так хорош, как в тот момент!
Ему было тридцать шесть лет, и благородные черты его лица, обрамленные
длинными светлыми волосами, были по-прежнему прекрасны, а фигура почти так
же стройна. Когда он приветствовал меня своей любящей улыбкой, я попыталась
в ответ сложить губы розовым бутоном, однако у меня ничего не вышло. По
канонам красоты у меня слишком широкий рот и глубоко посаженные глаза;
закрыв один глаз и скосив другой, я убедилась в том, что все принятые в пути
предосторожности оказались напрасными. Мой нос - единственное достойное
украшение моего лица, унаследованное от матушки, был густо усеян веснушками.
Это было незабываемое мгновение, мы миг стояли бок о бок, окруженные
придворными. На корабле воцарилась тишина. Все глаза были прикованы к моему
господину и повелителю, моему милому королю Вильгельму Доброму, как называли
его подданные - сицилийцы.
Высоко подняв руку, он нарушил молчание громким восклицанием:
- Спасем! - Он возвысил голос, чтобы его было слышно всем. - Спасем
Гроб Господень!
- Спасем! Спасем Гроб Господень! - послышался ответный хор голосов со
всех кораблей - клич, который в те дни воодушевлял каждого истинного
христианина, который примирял врагов и прекращал все споры, крупные или