"Молли Хейкрафт. Прекрасная Джоан " - читать интересную книгу автора

мелкие, публичные и домашние - до тех пор, пока Иерусалим не будет
освобожден от неверных.
С двух кораблей, подошедших к нашему галеону, послышались те же
волнующие слова; потом я услышала, как клич подхватывают на всех кораблях
нашего флота, входящих в гавань Триполи. Все еще кричали, а якоря уже начали
с шумом падать в изумрудно-чистую воду, паруса спускали с мачт. К тому
времени, как на волнах уже покачивалась наша прекрасная позолоченная и
разукрашенная барка, а мы с Уильямом заняли места под вышитым золотом
навесом, я ощущала такой душевный подъем, что мне с трудом удавалось
сдерживать слезы.
Я невольно спрашивала себя: испытывает ли Уильям те же чувства, что и
я? Словно в ответ на мой невысказанный вопрос он взял мою руку в свою; его
рука дрожала, и это напомнило мне о том, какое горе он пережил, узнав, что
Иерусалим захвачен Саладином. В те дни я опасалась за его рассудок, тогда он
четыре долгих дня провел в уединении, облачившись во власяницу и посыпав
голову пеплом. Он не выходил ни к кому - ни ко мне, ни даже к нашему верному
архиепископу Уолтеру.
- Вот великий миг, Джоан, - прошептал супруг мне на ухо. - Как бы ни
продолжался наш поход, я навсегда запомню его.
Пока мы говорили, гребцы быстро подвели барку к берегу. За нами плыли
другие барки и шлюпки, в которых сидели придворные; впереди, совсем недалеко
от нас, на берегу ожидала ликующая толпа горожан. Когда мы подплыли ближе,
мой супруг показал мне нашего хозяина, графа Боэмунда. Он стоял в центре
толпы, окруженный придворными. Однако мое внимание привлек молодой человек,
который вошел в воду и направился к нашей барке. Я смогла лишь разглядеть
крест на его доспехах, но, когда он приблизился и протянул руки, чтобы
отнести меня на берег, я внезапно поняла, что знаю его. Я спрашивала себя:
где я могла видеть это лицо с густыми бровями и массивным подбородком? И
голос его, когда он испрашивал у моего супруга разрешения на руках доставить
меня на берег, также показался мне знакомым.
- Если вы удостоите чести старого друга вашего величества... - сказал
он, и я, крепко обхватив его одной рукой за шею, а другой придерживая шлейф
своего платья, пыталась вспомнить, кто же это может быть. Меня осенило,
когда мы преодолели последнюю бурлящую волну, - перед тем, как он опустил
меня на землю.
- Вы граф Раймонд де Сен-Жиль! - воскликнула я. - Вы любили петь с моим
братом Ричардом! Теперь я припоминаю, милорд! Много, много лет назад, когда
я была застенчивой двенадцатилетней девочкой, вы были очень добры ко мне...
тогда я собиралась уехать к супругу, которого прежде никогда не видела.
- Да, я Раймонд, - отвечал он, с улыбкой глядя, как я распутываю шлейф
и расправляю складки своей легкой мантии. - И я не забыл те чудесные дни,
которые мы провели в моем замке Сен-Жиль. Как не забыл и горе Рика после
расставания с любимой сестрой.
Его последние слова живо напомнили мне сцену прощания с братом, и я
густо покраснела. Даже по прошествии многих лет мне стало стыдно при
воспоминании о том, как я бросилась в объятия Ричарда, как рыдала и кричала,
что боюсь, как умоляла увезти меня, спрятать в Аквитании, как просила
отправить придворных короля Уильяма обратно на Сицилию без меня.
Однако, прежде чем я или граф Раймонд успели произнести хоть слово, мой
супруг уже стоял рядом со мной, а граф Боэмунд спешил нам навстречу. Редко