"Роберт Хайнлайн. Гражданин Галактики" - читать интересную книгу автора

- Прекрасные сны...
- Теперь все в порядке, Торби. Ты начинаешь просыпаться. Ты
проснешься, и ты не будешь помнить, о чем мы с тобой говорили. Но у тебя
никогда больше не будет плохих снов. Просыпайся, Торби.
Мальчик сел, потер глаза, зевнул и улыбнулся.
- Ну, я не заспался. А я тебя обманул, папа. Не сработало, точно?
- Все в порядке, Торби.
Потребовалось больше, чем один сеанс внушения, чтобы исчезли
привидения, ночные кошмары стали меркнуть и исчезать. Баслим не был
достаточно подготовлен, чтобы полностью избавить мальчика от страшных
воспоминаний; они по-прежнему были с ним. Единственное, что он смог
сделать, - это внушить Торби, что воспоминания не принесут ему горя. Но в
любом случае он отказался бы стирать память, ибо упрямо придерживался
убеждения, что память человека принадлежит только ему, и даже самое худшее
в ней не может быть изъято без его согласия.
Дни Торби были столь же наполнены делами, как ночи - спокойствием. В
первые дни их содружества Баслим всегда держал мальчика при себе. После
завтрака они выбирались на площадь Свободы. Баслим, скрючившись, садился
на тротуар, а Торби должен был стоять или сидеть на корточках рядом с ним,
изображая, что он умирает от голодая и потряхивая чашкой для подаяния.
Место, которое они выбрали, должно было быть в гуще движения, но не
вызывать у полицейских ничего, кроме ворчания. Торби усвоил, что любой из
постоянных полицейских на Площади ограничивается этим; отношения Баслима с
ними строились на пожертвованиях в пользу полиции.
Торби быстро обучился этому древнему ремеслу - он усвоил, что мужчины
с женщинами обычно стараются проявлять благородство, но обращаться надо к
женщине; что просить подаяния у одиноких женщин - только тратить время (не
считая тех, кто ходит без вуали); что когда обращаешься к одинокому
мужчине, то никогда не знаешь, что получишь в ответ - то ли пинок, то ли
подаяние; что космонавты после дальней дороги подают щедро. Баслим учил
его, что в чашке должно быть на виду лишь немного денег - ни самая
грошовая мелочь, ни крупные купюры.
На первых порах Торби как нельзя лучше подходил для этого ремесла;
маленький, полуголодный, покрытый ссадинами - достаточно было лишь
посмотреть на него. К сожалению, скоро он оправился, и Баслиму пришлось
прибегать к гриму, накладывая тени под глазами и подчеркивая ввалившиеся
щеки. Ужасная пластиковая рана, расположившаяся у него на ребрах, с полным
реализмом демонстрировала "язву", которой у него не было; сахарная вода
привлекала мух - и люди, едва бросив монеты в чашку, торопливо
отворачивались.
Скрывать, что он стал питаться лучше, было не просто, но он рос
быстро, и в течение года-двух продолжал оставаться таким же тощим,
несмотря на то, что дважды в день досыта ел и крепко высыпался.
Торби бесплатно впитывал в себя наилучшее образование, какое могли
дать ему трущобы. В Джабул-порте, столице Джабула и Девяти Миров, главной
резиденции Великого Саргона, было более трех тысяч нищих с лицензиями,
вдвое больше уличных торговцев, а закусочных с грогом вдвое больше, чем
храмов, хотя храмов здесь было больше, чем в любом другом городе Девяти
Миров - плюс бессчетное количество ловких карманников, специалистов по
татуировке, продавцов наркотиков, шлюх, похитителей кошек, уличных