"Роберт Хайнлайн. Что вытворяют с зеркалами" - читать интересную книгу автора

Почти в полночь из подсобки выбежал Джек и, оттолкнув своего помощника,
занял место возле пульта.

- Как раз вовремя. Она звонила? - спросил он меня.

- Нет, не звонила.

- Ну и хорошо. - Он убрал со стойки грязные стаканы, сменил пластинку на
проигрывателе - в общем, суетился понемногу, как обычно. Я не отрываясь
смотрел на "Зеркало".

Раздалось два звонка, резких и громких. Джек почему-то не объявлял
выступление. Я оглянулся и увидел, что он, сжав микрофон в руке, испуганно
таращится на дверь.

В зал вошли двое полицейских, Ханнеган и Фейнштейн. Наверное, Джек
испугался, что залетел под облаву. Да только патрульные полицейские не
таскаются по облавам. Я понял, зачем они сюда пришли, еще до того, как
Ханнеган слепил Джеку улыбочку и махнул рукой, показывая, что все нормально
- они просто влезли бесплатно поглазеть на девочек под предлогом наблюдения
за моралью публики.

- А сейчас мы представляем "Магическое зеркало", - раздался из колонок
голос Джека. Кто-то влез на табурет рядом со мной и просунул ладонь мне под
локоть. Я обернулся. Рядом сидела Хейзл.

- Тебе же надо быть не здесь, а там, наверху, - пробормотал я, как дурак.

- Ладно, успокойся. Так Эстелла сказала... я объясню после представления.

На балконе стало постепенно светлеть, из колонок зазвучал "Грустный вальс".
И снова на сцене был алтарь. Эстелла распласталась на нем пуще прежнего.
Когда стало совсем светло, я заметил у нее возле груди красное пятно и
торчащую рукоять кинжала. Хейзл успела рассказать мне о каждом акте; это
была так называемая "Жертва на алтаре", которую по программе полагалось
показывать в час ночи.

Я опечалился, не увидев Хейзл в работе, но, надо признать, сцену поставили
удачно - настоящий драматизм с тошнотворным привкусом, душераздирающее
сочетание садизма и сексуальности. Красная жидкость, которую я посчитал за
кетчуп, стекала вниз по голому боку Эстеллы, а рукоятка театрального
кинжала торчала так, словно клинок действительно вонзили в тело, - публике
это очень понравилось. Сцена была естественным продолжением
"Жертвоприношения солнцу".

Хейзл завизжала прямо мне в ухо.

Ее первый крик оказался сольным. Но потом, через секунду или две, завопили
все женщины в зале - контральто, альт, немного тенора, но в основном
визгливое сопрано. Сквозь шум и крики прогремел мощный бас Ханнегана: