"Альфред Хейдок. Три осечки (Рассказ волонтера из русского отряда Чжаи Цзу-чана)" - читать интересную книгу автора

Когда в июне прошлого года на Алтае, в Змеиногорске, умер на девяносто
восьмом году своей многострадальной жизни Альфред Петрович Хейдок,
печальная утрата эта не была замечена. Да и задолго до утраты спроси
приезжий хоть у отцов-благодетелей некогда обихоженного, а ныне вконец
запущенного старинного городка, хоть у рядовых обывателей: где, мол, у вас
тут проживает замечательный русский писатель Хейдок, ответом был бы лишь
удивленный взгляд. Оно и понятно: в библиотеках Змеиногорска (равно как и
Барнаула, Читы, Томска, Москвы и т. д.) фамилия таковая не значится...
А между тем еще в 1934 году в Нью-Йорке вышла книга Хейдока "Звезды
Маньчжурии", которая мгновенно сделала имя автора знаменитым в русском
зарубежье. Во-первых, предисловие написал сам Николай Рерих. Во-вторых,
проза бывшего сподвижника Колчака решительно отличалась от эмигрантской
прозы даже лучших ее образцов, будь то проза Куприна, Шмелева, Алданова или
Набокова. Отличие состояло в каком-то исступленном внимании автора "Звезд
Маньчжурии" к проблеме смерти и посмертного запредельного существования
души человеческой, к роковой связи между двумя мирами: сущим и
потусторонним.
Ко времени обнародования своей первой (и последней) книги Хейдок жил в
Харбине, едва сводил концы с концами, преподавая иностранные языки,
приходил в себя от ужасов братоубийственной войны, уничтожившей плоть и
мозг едва ли не всей России.
В 1947 году Хейдок решится вернуться на Родину - и жестоко ошибется.
Сначала арестуют его сына, затем умрет его жена, а затем и сам он начнет
крестный путь скитаний по лагерям, пересылкам, ссылкам.
Место последней ссылки - Змеиногорск - писатель избрал сам, будучи уже
полуслепым стариком. Здесь он заканчивал рукопись воспоминаний, дорабатывал
обширный труд "Радуга чудес", сочинил повесть "Христос и грешница", цикл
рассказов. Ни единая попытка что-либо опубликовать так и не увенчалась
успехом - его приговорили к молчанию пожизненно.
Читатель сразу заметит главное свойство прозы Хейдока - знак присутствия
смерти, вторгающейся в обличье фантастических видений, которые преображают
перспективу обыденности, наделяют героев чертами эпическими, подобно героям
древнегреческой трагедии. В русской литературе идея фатальной
взаимопереплетенности жизни и смерти, конечного и бесконечного идет скорее
всего от Владимира Федоровича Одоевского. Постулат автора фантастической
повести "Косморама": любой из смертных ответствует за судьбу бессмертной
Вселенной - положил начало "школе русского космизма", где значатся такие
великие имена, как Николай Федоров, Флоренский, Циолковский, Вернадский,
Рерих, Иван Ефремов. Читатель "Звезд Маньчжурии" может убедиться, что
настала пора поставить в этот ряд и Альфреда Хейдока.
...Я нашел его могилу на безлюдном кладбище, что заросло лопухами и
чертополохом. Под плитами черного и серого с красноватыми прожилками
мрамора, сохранившего и имена почивших, и лики ангелов божиих, лежали наши
прадеды - купцы, чиновники, священники, рудознатцы. Под крестами
истлевающими - палачи и жертвы грандиозного социального эксперимента,
приведшего к катастрофе некогда великую державу. А под безобразными
бетонными огрызками и проржавелыми пирамидками - мои современники.
Вот здесь, на холме над Змеиногорском, и упокоился опальный мастер, дабы
всегда "глядеть в очи Предвечного и прислушиваться к шелесту его одежд в