"Альфред Хэйдок. Призрак Алексея Бельского" - читать интересную книгу автора

бесстыдные слова, ласкают... Ты знаешь: здесь тайга; весной от целины сила
идет, так она пронизывает меня, бунтует кровь...
Вадим молчал. Ему тоже снилась женщина, но только одна - ласковая,
нежная... Зажмурит Вадим глаза - так и видит всю ее перед собой. Все мысли
- к ней. Сидит, поди, она в городе, в мастерской, и целый день крутит
швейную машину, а кругом еще десятки таких же машин стучат. Без конца
течет материя из-под пальчиков ее... Вот к этой женщине он придет из тайги
прямо в мастерскую, возьмет за руку и навсегда выведет ее оттуда. А потом
настанет точно такой день, какой он видел на экране, когда жил в городе:
сыплются под дуновением белые цветы, пара выходит из церкви, а в весеннем
воздухе гремит марш Мендельсона:
тра-ра-ра... Да, да, обязательно этот марш!
Кончился короткий отдых. Опять два человека, не замечая боли в
пояснице, не чувствуя холодной воды, лихорадочно работают; один
выбрасывает песок из ямы, другой - промывает. У обоих одна мысль, как бы
кто не помешал! Еще бы недельку, месяц поработать бы!
Катится с горы мал камешек. Столкнула его чья-то нога на вершине, а
катится сюда, к работающим! Эх! Упадет - чьи-то мечты разобьет.
Вадим увидел камешек и крикнул Бельскому. Оба прянули в кусты и
уставились на вершину сопки. Вот мелькнула в кустарнике синяя курма -
китаец проходит. А, может быть, поселянин? Тогда еще не так страшно...
Нет! Повернул рябое лицо к ним - хунхуз! Тот же самый, который зимою
приходил, когда оба товарища работали на концессии! Вот быстро удаляется:
высмотрел - чего ему больше! Теперь скоро вся банда сюда нагрянет.
Приятели вылезли из кустов и направились к балагану. Каждый по-своему
реагировал на события. Вадим угрюмо молчал, а Вольский с самым равнодушным
видом насвистывал песенку. Терять ему было в привычку.
Разве он не потерял всего раньше, там, в России? А сколько раз он терял
и на чужбине.
Сборы были чрезвычайно короткие. Все было упаковано в рогули. Русские
охотники и приискатели переняли их употребление от ороченов и китайцев.
Рогули водрузились за плечами, и два человека решительно зашагали, чтобы в
двое суток достичь железной дороги.
Под самый вечер ливень пронесся над тайгой; он налетел бурею и в
мгновение ока накрыл сопки мутною сеткою косо падающей воды. Пока бушевал
ливень, день погас, и клокочущий раскатами грома мрак черною шапкою покрыл
все. Вспышки молний выхватывали из темени стволы деревьев с черными
сучьями, подобными костлявым, пощады просящим рукам. Потом ветер
присмирел, и дождь стих, и ночная тайга заговорила разными голосами:
бурлили невидимые глазу ручьи, пищали какие-то зверьки, и трещали ветви
под крадущимися в стороне шагами.
Сыро, неприветливо и страшно в такую ночь в тайге; черными платками
проносятся над головою бесшумные совы, а кусты, кажется, шепчут: не
ходи... не ходи...
Ноги путников хлюпали в грязи, и они вымокли до последней нитки. Вадим
почувствовал озноб; после беспощадного дождя его начало лихорадить.
- Леша, я больше не могу; давай устраиваться на ночлег!
- Потерпи, брат! Дотянем до перевала; там, в стороне от дороги, старая
кумирня есть.
Еще грязь, кочки, крутой подъем, каскады воды с кустов и - перед ними