"Джозеф Л.Хеллер. Уловка-22 " - читать интересную книгу автора

Йоссариана, с температурой ниже тридцати восьми градусов они, чтобы
отделаться, мазали десны и большие пальцы ног раствором марганцовки и давали
таблетку слабительного, которую каждый уважающий себя больной тут же
забрасывал в кусты. Если градусник показывал тридцать восемь ровно,
посетителя просили зайти через часок - снова измерить температуру. Йоссариан
с температурой тридцать семь и девять десятых мог отправляться в госпиталь,
когда его душе угодно, - Гэс и Уэс ему были нипочем.
Эта система всех устраивала, и особенно доктора Дейнику: у него, таким
образом, оставалось достаточно времени, чтобы наблюдать, как старый майор де
Каверли мечет подковы на своей личной спортплощадке. Во время этого занятия
майор носил на глазу целлулоидный кружочек, который Дейника выкроил
специально для него из куска целлулоида, воровским способом вырезанного из
окна служебной палатки майора Майора.
Доктор Дейника отправлялся в медчасть к Гэсу и Уэсу, только когда
чувствовал себя ужасно больным, а чувствовал он себя ужасно больным каждый
день. Гэс и Уэс осматривали его и ровным счетом ничего не обнаруживали.
Термометр неизменно показывал тридцать шесть и шесть, что, с их точки
зрения, было совершенно нормальной температурой, если их шеф не возражал. Но
он возражал. Постепенно он начал терять доверие к Гэсу и Уэсу и подумывал о
том, чтобы перевести их обратно в гараж и заменить людьми, более толковыми и
способными найти у него в организме какой-нибудь непорядок.
Лично доктору Дейнике было известно множество вешей, которые нельзя
было назвать иначе, как вопиющим непорядком. Помимо собственного здоровья,
его очень беспокоили Тихий океан и полетное время. Здоровье это такая штука,
в которой никогда нельзя быть уверенным. А Тихий океан... Дейника ужасно
боялся, что если он освободит Йоссариана от полетов, то тем самым навлечет
на себя гнев полковника Кэткарта и тот переведет его на Тихий океан.
Полетное же время - это время, которое он должен был налетать в месяц, чтобы
получать надбавку к жалованью.
Дейника ненавидел полеты. В самолете он чувствовал себя, как в клетке:
в нем лишнего шагу не шагнешь. Доктор слыхал, что люди, которые с
удовольствием влезают в кабину самолета, подчиняются подсознательному
желанию влезть обратно в утробу матери. Это сказал ему Йоссариан, который
устраивал так, что доктор получал свою надбавку за полетное время, не влезая
обратно в утробу матери. Йоссариан каждый раз уговаривал Макуотта внести
фамилию доктора в полетный лист перед тренировочным заданием или перед
путешествием в Рим.
- Вы же понимаете, - лебезил Дейника, заговорщицки подмигивая, - к чему
мне понапрасну испытывать судьбу, если я не обязан этого делать?
- Безусловно, - соглашался Йоссариан.
- Какая разница - был я в самолете или я не был в самолете?
- Никакой разницы.
- Именно это я и имею в виду, - говорил Дейника. - Не подмажешь - не
поедешь, на этом все в мире держится. Рука руку моет. Понял, о чем я? Почеши
мне спинку, и я почешу тебе...
Йоссариан понял.
- Да нет, я имел в виду не это, - сказал Дейника, когда Йоссариан начал
чесать ему спину.
- Я говорю о сотрудничестве. Взаимная любезность. Ты мне оказываешь
любезность, я - тебе. Понял?