"Джозеф Л.Хеллер. Уловка-22 " - читать интересную книгу автора

копной золотистых волос, предавалась своему любимому занятию в ангарах,
телефонных будках, на сторожевых вышках и в автофургонах. Она была
бесстыжая, стройная, напористая. Она испробовала все, что могла, и жаждала
испробовать все оставшееся. Она растлевала кадетов дюжинами. Йоссариан любил
ее. Она же считала Йоссариана красивым - и только. Йоссариан сильно любил
Лори Дуз, но не мог удержаться, чтобы раз в неделю не броситься со всей
страстью в объятия жены лейтенанта Шейскопфа. Это была его месть лейтенанту
Шейскопфу за то, что тот преследовал Клевинджера. Жена лейтенанта Шейскопфа,
со своей стороны, мстительно преследовала лейтенанта Шейскопфа за какой-то
его проступок, которого она не могла забыть, но и не могла припомнить. Это
была полненькая, розовенькая, томная молодая дама, которая читала умные
книги и постоянно убеждала Йоссариана не произносить звук "р" на мещанский
лад. Они никогда не ложилась в постель без книги. Она наскучила Йоссариану,
но он любил ее. Хотя она была чертовски сильна в математике, каковую
постигла в Вартонской школе деловых операций, тем ее менее каждый месяц,
считая до двадцати восьми, она сбивалась со счета и впадала в панику.
- Миленький, а мы, кажется, опять ждем ребеночка, что ни месяц говорила
она Йоссариану.
- Выкинь из головы этот собачий бред! - отвечал он.
- Нет, правда, родненький, - настаивала она.
- Я тоже говорю правду.
- Миленький, а мы, кажется, опять ждем ребеночка, - говорила она мужу.
- У меня нет времени, - раздраженно огрызался лейтенант Шейскопф.
- Неужели ты не знаешь, что у меня парад на носу?
Лейтенанта Шейскопфа больше всего на свете занимало, как выйти на
первое место по строевой подготовке и как подвести Клевинджера под
дисциплинарную комиссию, обвинив его в заговоре против офицеров, назначенных
Шейскопфом из кадетов. Клевинджер был баламутом и к тому же умничал; он был
человеком мыслящим, а лейтенант Шейскопф давно заметил, что люди мыслящие -
как правило, продувные бестии. Такие люди опасны. Дело против Клевинджера то
начинали, то прекращали. Не хва- тало сущего пустяка - хоть какого-нибудь
состава преступления.
Обвинить Клевинджера даже в малейшем пренебрежения к парадам было
невозможно, поскольку Клевинджер относился к парадам почти столь же
ревностно, как сам лейтенант Шейскопф. Каждое утро по воскресеньям кадеты
спозаранок выходили из казармы и, толкаясь, строились в шеренги по
двенадцать человек. Кряхти и охая, они плелись к своему месту на главном
плацу, где под нестерпимо знойным солнцем неподвижно выстаивали час или два
рядом с шестьюдесятью-семьюдесятью другими учебными эскадрильями. Когда
достаточное число кадетов падало в обморок, командование училища считало,
что дело сделано и день не прошел даром. На краю плаца стояли рядами
санитарные машины и солдаты с носилками и переносными радиостанциями. На
крышах санитарных машин торчали наблюдатели с биноклями. Долговязый писарь
вел счет. Общее наблюдение за этой фазой операции осуществлял офицер
медицинской службы - большой дока по части таких подсчетов. К нему поступали
донесения о частоте пульса у потерявших сознание, и он проверял цифры,
сообщаемые ему долговязым писарем. Как только санитарные машины до потолка
заполнялись потерявшими сознание кадетами, офицер медицинской службы давал
сигнал военному оркестру об окончании парада. Дирижер взмахивал палочкой,
гремел оркестр, эскадрильи одна за другой маршировали по полю, производили